— Наверное, самое главное, это уметь оттолкнуть это дерьмо в сторону? Чтобы не мешало? — я опять вступил в странную, вязкую дискуссию. — Тебе не кажется , Аякс, что мы, как два преподавателя философии, сидим и умничаем друг перед другом? Кто умнее скажет?
— Ну, что-то такое есть, — ответил Аякс, подбирая жука на щепку. Полюбовавшись им вблизи, Аякс отнес его на громадную кучу конского навоза.
— Вот теперь у него есть шанс начать новую жизнь, — заключил он.
— Как бы мне тоже так? — сыронизировал я.
— У тебя дерьма на десять новых хватит, — заметил Аякс.
— Очень приятно! Именно за этим я здесь?
— Это ты и так знаешь.
Легкий ветер вдоль берега поднимал песок, и на метр от земли все казалось утонувшим в грязном тумане. Послеобеденное время у моря — не самое лучшее. Даже кони со своими наездниками скрылись вдали. Наверное, на обед.
— Давай пойдем вперед, там есть станция, в город будет проще вернуться электричкой, — Аякс неопределённо махнул рукой в сторону.
— Ты спрашиваешь, что происходит? Ты прав, кто-то хочет изменить все на Земле. Но есть одна несуразица во всем. Я всегда мог предугадать любое, возможное в ближайшем будущем, объединение людей. Наши славные органы вычислили меня очень быстро. И заставили заниматься потенциальными объединениями инсургентов. До этого я зарабатывал в основном на бизнес разведке. Любой заговор спекулянтов на бирже, любое возможное организованное событие на мировом рынке. Ну и тому подобное.
— А психонавтика, секта и прочее? Это как — хобби? — проявил я осведомленность.
— Для того, чтобы припугнуть меня, органы пустили слух, что я организовал секту, в основном из педофильных побуждений. Сам понимаешь, попади я в зону с таким диагнозом… Они думали, что я могу туда попасть.
— Ну так ты все таки стал на них работать?
— Мои погружения в среду возможных диссидентских, противо-имперских и тому подобных движений окончились плохо. Диссидентство никогда не было определяющим в движениях, угрожающих империи. Как правило, это были выбрыки или психически неуравновешенных людей, или выступления тех, которыми умело манипулировали. Либо выверенная политическая игра. В общем, ничего того, с чем были бы незнакомы органы, я увидеть не мог. Но я увидел нечто более страшное. Страшное своей непонятностью. Оно стремилось и стремится в нашу жизнь. Что-то темное, не определяемое человеческими понятиями и человеческими законами. Я могу погрузиться только в ментальное поле людей. А здесь… темно. И всегда я видел там нечто, что будет противостоять этой тьме. Вернее не нечто, а некто.
— За это тебя и того?
— Да нет! Я сам устроил это… Манипулировать таким быдлом… Это детская игра. Они теперь уверены, что уничтожили меня. Морально и почти физически.
— Ты не сказал, кто будет противостоять этой тьме, — вернул я его в русло рассказа.
— Ты будешь. И только ты. Я понял это, когда увидел тебя с теми ребятами, в лагере.
— Их убили всех, ты знаешь?
— Их убили сразу же после победы на выборах. И вместо них пришли другие. Те, что не гладили кошку.
— Опять эта кошка! Что в той кошке? — вспыхнул я.
— Если у человека нет тактильных ощущений, он не будет гладить кошку. Это ему не нужно и не понятно.
— Ты хочешь сказать, что именно это отсутствие и есть определяющее для этих… Ну, кто грядет?
— Грядет, бредет… — пробурчал Аякс. — Тактильные ощущения могут отсутствовать у психа, у дебила. Но он бы и двух слов не связал в этом случае. Он бы, вообще, начал жизнь с того, что помер.
— Ты знаешь, когда все началось, меня преследовали предметы, совершенно чуждые на ощупь. Я думал, что у меня нарушения, — вспомнил я неприятности с часами, ручками, пуговицами.
— Началось все не тогда. Я думаю, гораздо раньше. Кто-то очень давно пытался вывести тебя на особый путь. Но это так, не зазнавайся, — весело поглядел Аякс, — тебя ждет борьба.
— Ура. — тихо сказал я. — Я сейчас пойду войска подымать. С кем бороться? Я сейчас пойду, Виктору расскажу. На самом деле тут психи, у которых пальцы не такие. Это они вентиляторы с лазерами на нас напускают, потому, что я такой умный.
— Ты сам все видишь и понимаешь. И только ты способен сделать так, что враг, а это враг, не сможет в итоге сделать ничего. Даже если он неосязаем, даже если только ты чувствуешь его.
— А почему я!?
— Ты очень умный, Майер, — важно произнес Аякс.
— Ты можешь хоть на секунду перестать говорить словами плохого перевода “Матрицы”! — Аякс совсем разозлил меня.
—Ага, значит, ты держишь ухо востро. Не обижайся и не задавай вопросов —« почему я?» Кто же, если не ты? Неужели ты думаешь — твоя жизнь навсегда сведена до уровня безумного очковтирательства, которым назывался твой бизнес? Ты, что, об этом мечтал?
— Ну, знаешь, я кроме того меньше всего мечтал быть главой движения сопротивления непонятно чему. Или кому, — признался я.
— Неправда, — кратко резюмировал Аякс. — Пойдем к станции.
Мы пошли по тропинке сквозь дюны. Но нас сразу же остановил двузубый дед в очках запредельных минусов .
— Scusi, segniori! Non recomendo andare fra questo sentiere con piedi nudi! — прошамкал он
— Чего? — не понял я.
— Serpenti qua! Sta attente!
— А…, — промычал я.
— Он сказал — осторожно змеи, — помог мне Аякс.
— Но где они? В траве что ли?
— Вот смотри. Как похоже. Кругом змеи, мужик сказал. И, мол, босиком не надо. А ты не веришь.
— Ну как… Я верю. Но не очень. Чего им на меня нападать? Иду я себе, — меня действительно совсем не пугали змеи, даже если они и были тут.
— Вот, хочешь фокус? — Аякс присел на корточки, сжимая в руке подобранный на тропинке прутик. — Подойди ближе.
— Протяни руку над травой, — показал он взглядом на окружающую тропинку растительность, — и закрой глаза.
Я не ожидал от Аякса никакого подвоха и выполнил его просьбу.
— Что ты чувствуешь? — спросил Аякс.
— Ничего. Тепло от травы.., — начал было я. И вдруг, как ударенный нежданной судорогой, сжал ладонь. В ней хрустнуло что-то холодное и неприятное. Открыв немедленно глаза, я увидел, как из моей разжимаемой ладони падает на землю мертвая змея.
— Ну и шутки у тебя, Аякс, — я даже не успел испугаться или ощутить что-то.
— Я просто спровоцировал её. А ты уже сам. Ты понял, что надо делать?
— Ты о чем?
—Обо всем. Если врага не видно, его нужно выманить. Если он поддастся на это, дальше уже пойдет само, — заключил Аякс.
— А попроще нельзя было такую банальность изложить? — возмутился я.
— Ой, смотри, — Аякс показал рукой в сторону моря, — сейчас пегас взлетит!
Действительно, скачущий в упряжке жеребец стал разворачивать сверкающие белизной крылья. Зрелище было потрясающим.
