Переговоры тем временем зашли в ожидаемый тупик, требование о прибытии «знакомого лично» офицера не могло быть выполнено по техническим причинам — командир части был дома и еще не доехал, а про прапора то ли не вспомнили, то ли он тоже был вне расположения, то ли слишком по-армейски прямолинейно восприняли слово «офицер».
Словом — ситуация стабилизировалась. Штурма в ближайшее время ждать не стоило. Бедолаги, они ведь не знают самого главного…
* * *
Утро встречали на плацу всем составом, при оружии и внешнем виде будто только из боя. Не хватало только развернутого знамени с раненым в голову знаменосцем и, судя по выражению физиономии добравшегося таки в расположение командира ВЧ?___, расстрельной команды.
Подполковника, однако, можно было понять — бардак вышел просто феерический, нам аж самим стыдно стало. Ох, не погнали б за наши фортели подполкана на пенсию майором…
Отсутствующая на участке метров в триста ограда части, перепаханные танковыми гусеницами аккуратненькие газоны, поднятый на всю ивановскую, аж до самых высших сфер, хай, и довольная рожа полкана в танковом шлеме — непосредственного виновника безобразия, вполне ясно говорили о том, что малой кровью все не разрешится.
Дело в том, что вместе с вскрытием оружейки, мы подали заодно еще и «иволгу» (на самом деле кодовый сигнал совершенно другой, но этот уже стал нарицательным), по каналу который местные забыли, а может не смогли, заглушить. Дескать ЧП — нападение на базу спецназа, точнее — на самой базе.
Предполагалось, что все закончится простой толкотней противоречивых донесений, но система явно дала сбой, видимо ключевых сотрудников не оказалось на местах, и отработала как надо — подняв по тревоге все военные части в районе.
Так что уже через полчаса дислоцированный в пяти километрах танковый батальон во главе с очень «удачно» оказавшимся приехавшим на проверку боеготовности полковником смог покинуть расположение и, потеряв всего тридцать процентов техники, таки добрался до места инцидента.
Зато на месте танкисты не оплошали, что наводило на определенные мысли, и отработали спектакль из серии «солдат матроса не обидит» как по нотам. Два «мастодонта» с навешенными минными тралами проделали проходы в ограждении, но сунувшийся за ними следом танк все равно умудрился не попасть в проход и потерял одну гусеницу на противопехотной мине. Сильно обиделся и шарахнул пару раз из пушки. Холостыми. Но всем окнам в пределах трехсот метров хватило.
Саперные танки, видимо получив приказ, дружно развернулись в стороны и сровняли с землей треть стороны периметра — так чтобы даже танкист в такой пролом не промазал. В эту «дырочку» радостной толпой и ввалилась ударная танковая группа с десантом на броне, подпертая с тыла разворачивающимся строем мабуты на БТР-ах.
И только после этого эти засранцы запросили от командования координаты своих и чужих, для ведения огня на подавление. Получив в ответ вполне ожидаемое «отставить».
Вовремя. Мы, в смысле не только «мы», а всей частью во главе с подполковником и знаменем, тут уже успели позабиваться в такие щели, что куда там тараканам и пытались судорожно вспомнить, как можно сделать этому железному чудищу больно. Хотя бы одному из двадцати, что умудрились все же из боксов выехать и до нас доехать…
Ничего толкового не вспоминалось. Разве что гусеницы им испачкать? Да и не станут они пачкаться — издали отработают пушками и пулеметами, добавят огнеметами вблизи, а потом пехатура соберет оставшиеся несгоревшими железки.
Тут к веселью присоединилась дивизионная артиллерия, километров с двенадцати — семнадцати, и возникла мысль завернуться в белую простыню и начать медленное, чтобы не создавать толкотни и паники, поползновение в сторону ближайшего кладбища. Хорошо хоть эти не проявили дурной инициативы. Тока «люстр» в небе навешали и ими ограничились, светло стало — куда там «как днем», не то, что читать — теней не осталось.
И вот теперь все участники веселухи, за исключением танков — их после долгих уговоров все же удалось выпереть за территорию, изображать из себя раздавленный ими забор — стояли на плацу и тупо пялились друг на друга с немым вопросом — «и дальше чо?». Тем более что командование, наверно впервые за свою карьеру было не в состоянии подобрать слова адекватные ситуации и только шло красными пятнами, беззвучно разевая рот. Как бы не хватила папашку кондрашка…
— Так, если не вернусь — считайте меня коммунистом. — Одними губами пробормотал Витек и печатая шаг потопал с докладом. Вот так всегда — гульбанили все, а отдуваться старшему по званию — успевший перед получением высшего образования послужить в погранцах Витек, был единственным у нас старлеем.
— Товарищ подполковник, особая офицерская группа выполнение учебно-боевой задачи по индивидуальному плану, в рамках общей проверки боеготовности «Саргасы -57» завершила. Результаты оцениваю как хорошие, более подробный анализ будет изложен позднее в рапорте. Старший лейтенант Саврасов доклад окончил!
Быть похоже командиру «Хамелионом», вон пятна вместо красных уже сине-зелеными стали, но силен мужик, смог даже выдавить хриплым голосом — «Благодарю за службу».
После чего махнул рукой, буквально, видимо разрешая всем разойтись, да и потопал, не видя ничего вокруг, в сторону дежурной части.
Хорошо погуляли.
* * *
Война войной… а утро начинается с физзарядки. И плевать что между командой «отбой» и командой «подъем» прошло всего пятьдесят четыре минуты. А вот нефиг ибо нафиг.
Будить нас отправили толи самого тупого прапора, толи самого провинившегося соответствующим образом замотивировав: или ты их «строишь» или — в наглядные пособия для отработки психологической устойчивости. Хе, шутка. Но в каждой шутке есть доля шутки…
В результате чего сладкий сон был прерван в полшестого утра жизнерадостным воплем:
— Рота подъем!!! — тут орущий, наконец, «распробовал» воздух, который был — куда-там полковому солдатскому сортиру на сорок восемь очко-мест в сорокоградусную жару, потому остальная часть фразы прозвучала по-нисходящей к хрипу — на зарядку… строится… — дальнейшие сиплые маты за кашлем слышно почти не было.
Бедняга, не увидев реакции на команду, даже проявил чудеса героизма и валился в казарму, где сквозь слезы попинал оставленных изображать спящих «болванчиков» и, не обнаружив личного состава, в слезах и соплях скатился по лестнице и вывалился из задания. Где и обнаружил пропажу. Стоящую «типа в строю» в полной готовности на обезображенных интеллектом лицах.
