Йецер хмыкает, не веря.
— Смотри, Ваун, — говорит Тэм.
Он что-то делает с кнопками, и кажется, что воздух над механизмом темнеет.
Затем в нем возникает туманная фигура, меньше, чем настоящая, и дрожащая, как кукла под водой — мутной водой.
— Дрянное качество, — говорит офицер связи. Ваун знает, что это ком. Он знает, что чужеродные чудища, которых он видел по общественному кому, фальсификация, стало быть, и это может быть фальсификацией. Но не смотреть он не может.
Фигура становится яснее, темная во мраке. Это очень худой мальчик, одетый в лохмотья, сидящий со скрещенными ногами, — обросший бородой дикарь. Он поднимает руку. Ваун дрожит от узнавания даже того, как образ говорит скрипучим, ненатуральным голосом:
— Если люди разбежались на пять тысяч элуев во всех направлениях, значит, диаметр Пузыря — десять тысяч элуев, так?
Сим растворяется, в комнате светлеет. Ваун испуганно смотрит на Тэма, ожидая объяснений. Спейсер смотрит открыто и сильно, пугающе проницательно.
— Преподаватель имеет двухдорожечный… Он может не только показывать, но и записывать. Понимаешь? Это сделано для того, чтобы выявлять всех исключительных студентов. Содружество… правительство… большинство стран обладает оборудованием подобного рода. Просто они, похоже, никак не могут взяться и что-нибудь сделать с этой информацией, только и всего. Но пока ты учился, все о тебе записывалось в точности так, как было.
Он улыбается, а Ваун чувствует приступ злобы из-за того, что не понимает.
— Так тебя нашел Приор, Ваун, — нежно говорит Тэм. — Точно так же он нашел Тонга, Дайса и Прози. На это ушло много времени, и, конечно, он хорошо все распространил, ты понимаешь… Не все его усилия были успешны, и ему приходилось определять, какие были, а какие нет. Мы знаем, что он получил доступ к таким записям обучения во многих странах.
Ваун ничего не слышал о Прози, который, наверное, был еще одним братом. Но они ничего не знают о Радже!
Тэм внимательно изучает Вауна, а потом говорит:
— Итак, нам известно твое имя, твоя деревня и то, что ты исчез оттуда двадцать пять дней назад, прямо после сцены, которую мы тебе только что показали. Кто пришел, Ваун? Дайс? Тонг?
Ваун молчит.
Тэм с минуту смотрит на него, а потом говорит:
— Хорошо, оставим пока. Посмотри вот это. Он, хмурясь, манипулирует кнопками.
— Черт возьми, Тэм! — рявкает здоровый парень в дальнем углу, стонет и прижимает руку к ушибленной челюсти. — Мы впустую тратим время! — бормочет он.
— У меня наверху есть такая штука, которая железоникелевый астероид разговорит.
— Терпение, Йец, терпение. Ваун, известно ли тебе, что ком работает на радиоволнах? Над планетой жужжат миллионы посланий, как и над всеми прочими заселенными мирами. Иногда можно заглянуть в комы других людей, если повезет или если ты подлец. Уловил?
Ваун кивает, прежде чем успевает понять, что кивание — это тоже разговор, а он пообещал себе не говорить ни за что.
— Теоретически мы должны были бы иметь возможность общаться со всеми прочими мирами Империи — Пузыря. А практически это никогда не получается.
Тэм заканчивает наладку прибора, держит палец на кнопке, продолжая говорить с Вауном, в то время как другой мужчина смотрит волком и молчит.
— Слишком много болтовни, да еще все Q-корабли, существующие среди миллионов планет, вносят помехи. А радио отнимает время. Нужны годы, чтобы сообщение дошло из одного мира в другой. Предполагается, что Патруль поддерживает контакт. Ультийское главнокомандование обязано сообщать…
— Тэм! — рычит тот, кого звать Йецер. Тэм не обращает на него внимания, внимательно наблюдая за Вауном, как будто его ресницы могут выдать сигналы.
— Я собираюсь показать тебе кусочек сигнала, перехваченный нами пару лет назад. Он пришел с планеты под названием Авалон… Слышал о такой? Нет? Уверен?
Ну, не важно. Авалон в четырех элуях отсюда, то есть все, что видно, происходило шесть или семь лет назад, когда ты был совсем еще ребенком.
Он прикасается к кнопке, ревет звук, заставляя Вауна закрыть руками уши и отпрянуть. Неясный блеск заполняет комнату, полностью скрывая дальнюю стену и другого спейсера, и стулья позади него, будто здание разрубили пополам.
Изображение в тысячу раз лучше, чем на общественном коме, — он посреди залитой cолнцем улицы, заполненной дымом. Ревут моторы, грохочут взрывы, раздаются крики… и поверх всего этого девчонка выкрикивает слова, которые он не может разобрать. Деревья взрываются парами пламени, рушатся здания, кажется, что сама земля качается и качается. Нечто, напоминающее гигантского жука, неясно вырисовывается в дыму, рушит стены, давит маленькие машины. Там и здесь что-то вспыхивает. Ничто, кажется, не имеет никакого смысла, а трясет так, что Вауну становится плохо. Он озадаченно смотрит на офицера Тэма, который все еще смотрит не на дисплей, а на него.
— Это, очевидно, война, — кричит Тэм сквозь шум. — Мы не знаем, кто с кем воюет. Мы вообще ничего не знаем, только то, что была какая-то битва. Тем не менее мы подозреваем, что в части этих больших машин за рулем — спейсеры. А теперь посмотри вот этот кусок.
Сцена передвигается, как будто Ваун сам бежит, приближаясь к одному из разрушенных зданий, пылающему столь неистово, что ему кажется, он может почувствовать жар. Он приближается к выбитому окну, в проеме появляется человек — парень с обнаженной грудью пытается выбраться, пока не изжарился; его волосы горят, он визжит, его лицо взрывается малиновым цветком. Он опрокидывается назад и исчезает из поля зрения.
Дым милостиво скрывает все, сим исчезает, комната погружается во тьму и суровую реальность. Ваун ошеломлен, у него звенит в ушах. Тэм откидывается в кресле, задумчиво разглядывая его.
Сердце мощно отстукивает ход времени.
— Мы не понимаем, что говорится в комментарии. Грамматика машинам не по зубам, но им кажется, что к нескольким словам удалось подобрать ключ. Улей одно из них. Другое — Братство.
Ваун надеется, что то, что он хочет сказать, отражается на его лице, — а он ничего вообще не хочет говорить. Сколько он способен выдержать? Как долго способен он переносить пытки, если они начнут их? Ему бы хотелось понять, что скрывает Тэм за ненавистной бодрой улыбкой.
— А этот парень в окне? Ты узнал его? Думаю, ты узнал, Ваун. Я знаю — ты узнал! Когда я в первый раз его увидел, это лицо мне показалось непостижимым образом знакомым — как может быть, чтобы я узнал парня, погибшего много лет назад за много световых лет отсюда? Не понимаю. Я бы не рискнул ни с кем делиться такой сумасшедшей идеей. Но был настолько взволнован, что в конце концов запустил патрульные компьютеры определить, кто это такой.
