Малопьющий Хорнунг хотел было отказаться от второго рога, Один нахмурил брови, так, что факела притухли и затрепетали. Пришлось подчиниться тиранической воле Хозяина. Под дружеские выкрики капитан выпил подряд три рога красного, как кровь, вина. На вкус оно было божественно и действие имело соответствующее. В жилах забурлила, пульсируя, кровь, словно ее циркуляция ускорилась по меньшей мере раз в пять. Чувствовался прилив неимоверной силы. Хотелось сокрушить какую-нибудь преграду, желательно выстроенную из камня или сразиться с целым войском! И еще Хорнунг ощутил неистовый голод. Без разрешения он схватил с серебряного блюда ближайший кус жареного мяса и с рычание вонзил в него зубы. О, какое блаженство! Это вам не червей жрать.
Сидевшие рядом герои, одобрительно хлопали его по плечам и спине. Удары были хоть и дружественными, но чувствительными. Хорнунг чуть не поперхнулся, однако выдержал.
Он съел, наверное, полбыка, целого кабана, семь лососей, не говоря о лакомствах, и выпил три бочки меду, когда почувствовал некоторую сытость. Червячка по крайней мере он заморил. Можно будет дождаться настоящего обеда.
Теперь он заслужил право пить из кубка, который можно в любую минуту отставить. Новичок не спеша потягивал сладкое пиво, слушал музыку Вагнера, интимно льющуюся из старенького приемника, кажется, лампового, стоявшего на камине, разглядывал шумную компанию, а компания разглядывала его. Впрочем, ненавязчиво. Спокойное созерцание открыло на лицах застольщиков не только очевидные шрамы, но и приметы менее заметные. Многие лица были обезображены еще и ожогами, поскольку кончили земную жизнь на костре, либо в пожарище. А еще у многих на шеях имелись следы от веревок. Это был знак повешенных. Даже у самого Одина имелся подобный след. Ибо известно: чтобы постичь знания магических рун, Один пронзил себя копьем и повесился на Мировом древе.
Только Хорнунг подумал о предводителе асов, как Один обратил на него свой тяжкий взор.
- Ну, витязь, расскажи, что нового в Срединной усадьбе?
Увидав непонимание, уточнил: что нового в мире людей?
Хорнунг попытался встать, ноги, однако, отказывались подчиняться. Приосанившись, витязь ответил:
- В мире ничего не изменилось, могучий князь. По-прежнему в нем царит беззаконие, процветает рабство и льется кровь.
Бог остался доволен новостями. Сосед, что сидел справа, похвалил федерального капитана:
- Хорошо сказал. Кратко и сдержано. Как в сагах.
В ответ капитан спросил: "Кто тот человек, сидящий рядом с Одиным, одетый в лохмотья, точно бродяга, между ног держащий подобие молота?"
Любезный сосед ответил, что это бог грома Тор, главный защитник богов-асов. А хреновина, зажатая между ног - это действительно молот по имени Мьёлльнир, которым Тор сокрушил великанов и которого боится даже зловредный Локи.
- Понятно, - ответил Хорнунг. - Он у вас маршал с полномочиями министра обороны.
- Точно подмечено, - согласился сосед. - А мое имя не хочешь ли узнать?
Новичок спохватился, принялся извиняться.
- Пустое. И все ж представлюсь: бог Фрейр, обеспечиваю материальное благополучие. Говоря по-вашему, - Зам Главного по АХЧ: административно-хозяйственной части. Завхоз, короче.
- Как у вас, однако, запросто: боги и люди за одним столом...
- Да, у нас без чинов... Отведай-ка вот этого блюда.
- А что это... у-у, вкусно!
- Это крокозябл.
- Кроко... кто?
- Крокодил фаршированный зябликами.
Вдруг кто-то запел песню. Захмелевшие воины восторженно подхватили:
Мы стойко бились, -
на трупах врагов,
мы - как орлы
на сучьях древесных.
Со славой умрем
сегодня иль завтра -
никто не избегнет
норн приговора!
Отведавший крокозябла Хорнунг почувствовал позыв к единению с героями и сквозь слезы умиленья тоже подхватил угасающую мрачную песнь: "Никто не избе-е-егнет норн приговора-а-а!"
- А что такое "норн"? - спросил Хорнунг Фрейра в промежутке между куплетами.
- Норны - это богини судьбы, как начертят, что отмерят, так тому и быть. Даже мы, боги, до ужаса их боимся.
После хорового пения распалившимся героям захотелось послушать пение сольное. Они стали просить своего товарища исполнить для них номер. "Гуннар спой нам!" - просили все. Гуннар покочевряжился для виду и согласился. Он сел на отдельный табурет, скинул "башмаки Хель", загробную обувь, и размотал портянки. Тут же к нему подскочили товарищи, заломили ему руки за спину, крепко связали их веревками. Под ноги бросили арфу. Гуннар прошелся пальцами ног по струнам, пробуя, хорошо ли настроен инструмент. И вдруг взял сложнейший аккорд, еще и еще один, и песня полилась.
Гуннар пел "Песню об Атли", в которой говорилось о том, как гуннский правитель Атли позвал в гости братьев Гьюкунгов, дабы коварством отобрать у них сокровища Нифлунгов. Гуннар и Хёгни после краткой битвы были схвачены. Гуннара бросили со связанными руками в ров, наполненный змеями. Гуннар играл на арфе и не сдавался врагам. Сомневаясь в стойкости младшего брата, Гуннар потребовал у палачей:
Пусть сердце Хёгни
в руке моей будет,
сердце кровавое
сына конунга,
острым ножом
из груди исторгнуто.
Когда желание его было исполнено, когда получил он на блюде бестрепетное сердце брата, Гуннар выкрикнул коварному хозяину:
Атли, ты радости
так не увидишь,
как не увидишь
ты наших сокровищ!
Я лишь один,
если Хёгни убит,
знаю, где скрыто
сокровище Нифлунгов!
Так погиб король Гуннар и его брат. В конце драмы Гудрун, сестра братьев Гьюкунгов, будучи женой коварного Атли, убивает общих от Атли детей, готовит из них жаркое и на пиру подносит ужасное блюдо мужу. Потом, в постели, убивает захмелевшего злодея и поджигает дворец. Все сгорает в пламени. Конец.
Прослушав эту чудовищную песню, содержание которой достойно пера Шекспира, Хорнунг впал в черную меланхолию. Вспомнились жена и оставленные члены команды, все равно как собственные дети.
Довольные песней герои, шумно хвалили исполнителя. Гуннар поклонился и вернулся за стол. Руки ему опять развязали, арфу унесли. Герой-певец выпил вина, чтобы увлажнить пересохшее горло, и наклонился над закуской. И, подскочив, закричал. Пред ним на блюде лежало сердце - кровавое, ритмически сокращавшееся, видно, только что его вырезали из чьей-то груди.
