– Бесспорно, оригинальное местечко. Богатых и любопытных иностранных туристов обязательно и всенепременно заинтересует…. А что за второй «медвежий угол»?
– И его я наблюдал собственными глазами, – ловко затушив сигаретный окурок об угольно-чёрную подошву армейского ботинка, заверил Петров. – Речь идёт о так называемом «мёртвом лесе». На Камчатском полуострове есть вулкан Толбачик, расположенный недалеко от маленького посёлка Ключи. Этот знаменитый вулкан – время от времени – извергается: раскалённая тёмно-малиновая лава медленно стекает по его склонам, вулканические «бомбочки» регулярно вылетают из жерла, мохнатый серый пепел разлетается по всей округе, а в небо – на многие-многие километры – поднимаются шлейфы густого тёмного дыма. Последний раз Толбачик извергался «по-взрослому» в далёком 1975-ом году, тогда-то на одном из его склонов и образовался «мёртвый лес». То есть, химически-активный вулканический пепел засыпал хвойные деревья по самую макушку и постепенно «умертвил» их. Потом воды и ветра постепенно разогнали, унесли и уничтожили пепел без остатка, а деревья остались стоять. Вернее, уже и не «деревья», а лишь «деревянные мумии»…. Лечу это я на служебном мотодельтаплане, старательно огибая вулкан Толбачик по широченной дуге. Причём, на высоте ста пятидесяти-шестидесяти метров над землёй и на самой малой скорости. Внизу, как сейчас помню, преобладали чёрно-серые цвета и оттенки: широкие потоки застывшей вулканической лавы, длинные пирокластические «языки», грязевые озёра неправильной формы и участки спрессованного пепла извержений прошлых лет. А ещё везде и всюду – на угольно-чёрном фоне – наблюдались одиночные «мёртвые» деревья. Светлые такие, длинные и тонкие, полностью лишённые коры, с лёгкими серебристыми полутонами. Даже чёткое ощущение хрупкости присутствовало, словно бы все эти деревца – хрустальные. Мол, если случайно дотронуться пальцем до конкретной ветки, то она тут же рассыплется – в мелкую-мелкую стеклянную пыль. Настоящее чудо природы, короче говоря…. Да и сам вулкан Толбачик впечатлил меня нешуточно: огромный, мрачный, нахохленный, состоящий из нескольких конусов, изборождённых глубокими ущельями, каньонами и провалами. Напоминал (да и до сих пор, наверное, напоминает), злобного и сварливого старика, смертельно обиженного на всех и вся…. Кстати, Тёмный, надо бы Ванде помочь в делах текущих. Слегка…
Он коротко рассказал об «аномальной зоне», расположенной на пятнадцать-шестнадцать километров южнее Чёрного ущелья. А также о задании, выданном Генеральным директором компании «На Краю Земли» корреспондентке Паулс, мол: – «Необходимо – в срочном порядке – посетить данную зону и всё-всё-всё там сфотографировать, а также и отсканировать…». И, конечно же, не забыл упомянуть и о том немаловажном факте, что данная зона – по авторитетному мнению генерал-лейтенанта Громова – является «запретной по-взрослому».
– Подумаешь, блин горелый, запретная, – легкомысленно усмехнулся верный друг. – Поможем, конечно же, милой и симпатичной девушке. Не вопрос. Сперва, понятное дело, выполним служебное задание, а уже после этого и поможем…
Белов, совершая миноискателем плавные и однообразные маятниковые движения, размеренно двигался вдоль кромки обрыва и рассеяно бормотал под нос слова одной немудрёной песенки, популярной – некогда – в курсантской среде:
– Шёл солдат из Аризоны, сапоги почти что стёр. До родной своей до мамы, до родных своих сестёр. Эге-ге-гей, Сюзанна, наша жизнь полна химер. Целый день висит бананом наш видавший виды хрен…
Песенка состояла из бесконечного количества куплетов, поэтому вокально-сапёрный процесс – практически без остановок – длился уже больше часа.
«Что-то здесь не так», – подумал Лёха, выполнявший – с автоматом наперевес – функции «страхующего» и шагавший сзади и чуть сбоку. – «Уже почти четыре с половиной километра с запада на восток отмахали, и ничего. В том смысле, что знаменитый миноискатель «Медуза-202-НЭ» ничего подозрительного не обнаружил…».
Резко увеличив скорость передвижения, он догнал напарника и пару раз хлопнул ладонью по его правому плечу.
– Ну, чего надо? – обернувшись и сдёрнув с головы наушники, поинтересовался Тёмный. – Случилось что?
– Да, нет. Наоборот, полное спокойствие и благолепие…. И у тебя по-прежнему всё тихо?
– Тише не бывает. Ни тротила тебе, ни пластида…. Небось, хочешь подменить меня?
– Не в этом дело, – отрицательно помотал головой Петров. – Просто, на мой частный взгляд, надо кардинально менять методы поиска. Отойдём, пожалуй, от ущелья в сторону.
– Как скажешь, – Белов, вернув наушники на место, развернулся на девяносто градусов и медленно – короткими шажками – направился на юг, монотонно затянув: – Мы плывём по Ориноко. Ночь – хоть выкали глаза. Слышны крики: – «Раздевают…. Ой, не надо, я сама…».
Но уже через две с половиной минуты он замолчал, резко остановился и, вновь сняв с головы наушники, скомандовал:
– Рота, стой. Раз-два. Приехали.
– Мины?
– Не знаю, Алекс. Не знаю…. Сигнал в наушниках какой-то странный. Словно бы тихий зов охотничьего рога. Или же певучий глас трубы искусного джазового музыканта. А на экране дисплея…
– Силуэт выскочил?
– Выскочил, мать его. Подойди и посмотри…
– Действительно, силуэт, – подойдя, подтвердил Лёха. – Чёткий и однозначный…. Только без всякой штриховки. Но «закрашенный» внутри нежно-сиреневым цветом…. И что это означает?
– Хрен его знает, – задумчиво поморщился Артём. – Ничего такого инструкции по эксплуатации (ни этой конкретной «Медузы», ни всех других), не предусматривают. Последним депутатом буду…. Ну-ка, напарник, сбрось рюкзак и заберись ко мне на плечи. Смелее…. Вставай подошвами и плавно выпрямляйся. Ага, молодец. Смотри вперёд. В том смысле, что сугубо на землю…. Видишь что-нибудь?
– Вижу. Метрах в семнадцати-двадцати от нас по пескам проходит…э-э-э, примерно десятиметровая – по ширине – полоса, состоящая из непонятных тёмно-серых точек-пунктиров.
– Что ещё за полоса?
– Обыкновенная. Ровная. Визуально параллельная Чёрному ущелью.
– Ладно, спускайся…. Осторожнее, облом белобрысый! Чуть с ног не свалил, мордоворот здоровущий…. Двигаемся вперёд. Только очень медленно и осторожно. Из серии – шаг за шагом…. Ну, и ничего же себе. Теперь-то понятно, откуда исходит этот странный сигнал. Однозначно внушает.
– Чего – внушает? – возмутился Петров. – Изгадили, понимаешь, на хрен, всю пустыню. Словно бы битумом забрызгали. Типа – следовало тут пару машин с цистернами, заполненными жидким битумом, а в днищах тех цистерн кто-то коварно проковырял ножиком частые и мелкие дырочки. Вот, оно и получилось, безобразие в чистом виде. Так его и растак….
