Согласно плану «А», получив сообщение о мятеже, Лавин тут же поднял в воздух импи быстрого реагирования. План «А» предусматривал ответные действия при нападении на поместье Бутте. Импи быстрого реагирования теперь дислоцировался возле входа в долину, готовый отразить нападение. Плюс к этому Лавин привел в полную боевую готовность свой собственный, первый абзенский импи. Самолеты стояли на взлетной полосе, а в деревнях был отмобилизован второй абзенский импи, которому предстояло прикрывать долину в отсутствие Лавина.
В эти часы Лавин стал вездесущей, неумолимой силой, подстегивающей всех, добивающейся максимальной эффективности во всем. Задача перед ним стояла невероятно сложная: перебросить пятнадцатитысячную армию в полном снаряжении за тысячи километров от места их нынешней дислокации, в леса у истоков великих рек. Даже имея в своем распоряжении целую армию штабных офицеров, он потратил на детальную разработку операции всю ночь и закончил совещание, когда первые лучи Бени забрезжили над восточными горами.
Внешне Лавин оставался невозмутим. Он действовал как автомат, стараясь не думать о том, что Флер сейчас в руках молодого Прауда, и особенно о Чоузене, который погиб вместе с «Ганди». И все-таки мучительные раздумья нет-нет да и одолевали его. Что станется с его женой? Ведь молодой Прауд — полный безумец и способен на все. Порой Лавин терял чувство времени, забывал, где он находится, — непростительная слабость, учитывая, как много сейчас от него зависело. Лишь очередная вспышка гнева выводила его из этого оцепенения. И тогда он принимался за дело с фанатическим упорством, а подчиненные, в ужасе взглянув на его лицо, начинали работать с удвоенной энергией.
Одну утешительную новость подчиненные Лавина узнали, когда в Треснувшую Скалу прибыли на военный совет Чулпопек и Фарр, старшие нейлики сил быстрого реагирования. Внезапно снаружи донеслись громкие восклицания, и Вал Бо-Хо ворвался к ним с возгласом:
— Старик Рва до сих пор жив! Он прислал еще одно донесение!
Лавин с радостно-недоверчивым выражением лица просмотрел радиограмму, потом показал ее фейнам, приведя их в полнейший восторг.
— Нет, ну каково! — проговорил Чулпопек, давясь от смеха. — Старина Рва, мсее из мсее, до сих пор с…т на голову командос. А про цистерны вы читали?
— Да, и в самом деле молодец, — согласился Лавин. — Теперь мы доподлинно знаем, что произошло там вчера.
Постепенно веселье угасло. Большие транспортные самолеты Фанданов промчались по взлетной полосе и поднялись в южное небо.
Ранним утром персональный самолет молодого Прауда летел над необъятной долиной Бутте, держа курс на аэродром новых командос, несколькими часами ранее возведенный у подножия горы Титус.
Атмосфера в кабине царила тревожная, подспудно накалялись опасные страсти. Сидящий впереди всех Дегорак Шевде возненавидел молодого Прауда за то, что тот вынудил его отправиться в столь опасный рейс. Чтобы успокоить нервы, Шевде хлестал пиво, банку за банкой. Вскоре алкоголь возымел свое действие, приведя Дегорака в сосредоточенно-угрюмое состояние. Офур Майн и андерхенч Гарвал Ко предпринимали отчаянные усилия, чтобы отвлечь его внимание от молодого Прауда. В таком настроении Дегорак частенько начинал буйствовать. Он уже оскорбил Алас Ром и вынудил ее оставить кресло и уйти в хвостовую часть, к своим друзьям.
Молодой Прауд же продолжал в своем обычном духе. При малейшей возможности он подпускал в беседу с Дегораком шпильки и посмеивался, наслаждаясь собственным остроумием. А то вдруг в нем поднимались гнев и подавляемое презрение… Они думают, что он, Фандан, полетит к звездам вместе с ними? Вместе с этим вонючим сбродом? Он презрительно фыркнул и стал разглядывать через иллюминатор горные вершины. Как и всегда, его успокоила мысль о грядущей победе, о том сладостном моменте, когда к нему приведут Лавина Фандана. Приятно будет снова ощутить прелесть жизни. Уже пятьдесят лет этого не было.
Фейны-телохранители, Персимпилгаси Гервер, сидели возле него, не смыкая массивных век, постоянно поглядывая на Майна и Дегорака Шевде.
Офур Майн был не только высок, но и необыкновенно развит физически. В результате непрерывных занятий тяжелой атлетикой из Нептунианской Школы на Дамбе вышел человек ростом семь футов и весом двести тридцать пять фунтов, который мог запросто пробежать милю при тяжести в одно g за четыре минуты девять секунд. При этом выжимал двести килограммов и поднимал на колени полтонны.
Такого рослого человека фейны еще никогда не встречали. Оба постоянно представляли его в качестве возможного противника. Таково уж было их ремесло. Фейны из Рамаля сражались на стороне Праудов Фанданов уже не первое столетие. Защищать молодого Прауда, даже от него самого, стало их задачей с того самого дня, когда племенной совет призвал их на военную службу.
Персимпилгас, ростом семь футов шесть дюймов и весом триста тридцать пять фунтов, неохотно сознался самому себе, что убить Майна будет нелегко. В случае необходимости Персимпилгас поручит это Херверу, который обогнал старого фейна на два дюйма и двадцать пять фунтов. Хорошо еще, что Майн не биомодель и не космический пехотинец — у него собственные, приобретенные естественным путем мускулы и боевые навыки. У Майна нет ни синтетических мышц, ни протезированных конечностей — этих сверхпрочных штук фейны не любили больше всего. Конечно, если дело дойдет до драки, старый Персимпилгас, мсее телохранителей, убьет Майна. Даже биомодель не устоит против удара кифкетом в грудь, а мало кто из фейнов умел действовать кифкетом проворнее, чем Персимпилгас.
К несчастью, в самочувствии Хозяина не наметилось никаких признаков улучшения, и это сейчас больше всего тревожило фейнов. В последние дни в душе у них снова всколыхнулась надежда, потому что в самом начале этой крупной операции у Прауда заметно выровнялся характер. Он перестал злобствовать по поводу Лавина Фандана, которого прежде называл не иначе как «ясельный выкормыш», не оскорблял Флер Фандан и не крушил мебель. Но все это продлилось недолго. Теперь Хозяин снова погрузился в мрачные раздумья и стал похож на дремлющий вулкан. На кого изольется его раскаленная лава? На узурпатора Фандана? Или на союзников молодого Прауда, натуральных людей из открытого космоса?
Беда заключалась в том, что в последние дни Прауд стал совершенно непредсказуем. Персимпилгас тяжело вздохнул. Порой его охватывало предчувствие, что он так больше и не попадет домой, в Рамальскую долину. Лежать его белым косточкам в чужой земле, если, конечно, их не выбросят в реку, на съедение пектаруну.
