Дальше я уже не смотрел. Мягко приземлился коленом на кромку башенной стены и замер, разглядывая фигуру, сгорбившуюся у дальнего края. Тут-то сердце схватило, но для страха было уже поздно — адреналин шибанул в голову, как хорошая порция табаку натощак. Я разогнул колени и спрыгнул на шероховатую каменную макушку магической башни, хваля себя, что не спутал её с двумя другими, похожими. А то бы сейчас шнырял, искал противника и всё больше и больше сомневался в себе.
Пошёл ему навстречу, намеренно сдерживая шаг. Зачем торопиться? И так очевидно, что в спину ударить не удастся. Бой будет честным.
Хтиль медленно развернулся и уставился на меня болезненно-увесистым взглядом.
— Здравствуй, учитель. — Лихость и наглая бесшабашность подтолкнули меня в плечо, ладони сами сложились перед грудью. Поклонился, но только слегка, разумно не опуская взгляд. — Я вернулся. Поблагодарить.
Он смотрел на меня без выражения. Ответа не удостоил. Оказывается, я до сих пор помню тяжёлый напор его воли, и этот взгляд тоже отлично помню. Пригнувшись под ним, ощущаешь себя той ещё наглой букашкой. А с ощущением такого градуса бесполезно бороться доводами здравого смысла или открытой смелостью. В распоряжении только два варианта: плюнуть на впечатление и атаковать, или опять же плюнуть и убежать. Второе, увы, в моём случае не годится. Иначе зачем я вообще сюда припёрся?
И, наверное, было бы проще, если бы Хтиль заговорил. Молчание всегда звучит ярче и громче, чем любые, самые изощрённые издёвки или угрозы, красноречивее, чем искусно выворачиваемая правда. Он молчал, явно оставив без внимания мою колкость (наверное, просто не понял, культурный багаж слишком сильно отличается, вот в чём дело), и этим тоже утвердил своё преимущество. Пустить в ход первое приготовленное заклинание — легче лёгкого, но потом не взмолишься, мол, я передумал, дайте тайм-аут, чтоб дух перевести.
Начинать первым — всегда страшно.
Миг спустя в спину мне дохнул кто-то и слегка прошелестел голыми пятками по камню; странно, что я услышал, в таком-то грохоте. И совершенно не взволновался, потому что отлично чувствовал этого «кого-то», потому что сразу и с мимолётным облегчением всё понял. Наш поистине безумный план осуществился, а тут даже радости не чувствуешь. Обидно.
Аин выступила из-за моей спины, гибкая и изысканная, как в танце, по-женски таинственная и улыбчивая, по-демонически прекрасная, совершенная до последнего изгиба тела. Тоже ведь своеобразное оружие, и действенное, надо признать. Однако, хотя её обличив располагало скорее к любованию, Хтиль определённо растерялся.
Так образовалась первая трещинка в его обороне, столь же могучей, как и сама вековая власть над большой областью демонического мира.
— Ты мне кое-что задолжал, — сказала демоница, разглядывая соперника, словно прикидывая, стоит ли дарить его своим вниманием.
Но с нею ишнифец не спешил заводить беседу. Он смотрел на меня. Теперь уже намного осмысленнее и без подавляющего презрения.
— Как такое возможно? — медленно произнёс он, и я отлично его понял. Демон-властитель как никто знал, что аин нельзя вернуть прежнюю свободу воли и тело. И в дыму до горизонта заволакивающей мир магии, конечно, пропустил скромную тусклую искорку намёка, за счёт чего именно девица вдруг стала автономной.
Уж не знаю, ждал ли он, в самом деле, внятного и развёрнутого объяснения, или просто от изумления вырвалось.
Вместо ответа аин нанесла удар. Противник, естественно, был не из тех, кого можно застать врасплох, даже смертельно изумив. Ответный жест полоснул светом по глазам, и я рефлекторно отпрянул. В спину мне, как кончик копья, упёрся раздирающий звук самолётных двигателей, который лишь на короткий миг набрал полную мощь, потому и сработал как предостерегающий толчок, однако, даже ослабев, остался рядом.
Наверное, машине пришлось пройти прямо над башней. Может, взблеск магии сбил с толку? Надеюсь, это холостой пролёт, а не погоня за зеркальником, и зубы твари в самый «подходящий» момент не вопьются мне в шею.
Хтиль сражался со своей предшественницей, едва обращая внимание на меня. И это лучше, чем что-либо, свидетельствовало, сколь сильным врагом аин была когда-то, до того, как превратилась в себя нынешнюю. Потерялось ли в веках что-либо из того, чем она располагала, будучи живой, знать я не мог. Но сейчас она держалась наравне с Хтилем, а его мощь мне случалось испытывать на себе, слава богу, ограниченно, иначе моя история давно уже завершилась бы. Сейчас он отстаивал свою жизнь, без шуток. Всё ещё отстаивал.
Я растерялся. Зачем меня тут вообще нужно, если есть она? Но и стоять столбом глупо, и уйти нельзя. Присев под очередным хлопком реактивного хлыста, распоровшего небо на моменты до пролёта штурмовика и после, я озверел. И решительно вмешался в бой, словно это могло изменить ход вещей. Собственно, понятие рыцарства и честного поединка у демонов не существует. Кто из них способен оценить честный бой? Аин, может, и поняла б, но посмеялась.
Зато вполне могла одобрить осторожность. Оказавшись на обочине дикой магической драки, парируя удары, направленные на мою спутницу, на ходу выдумывая комбинации атак, я к своему счастью ни разу не задумался о том, что если аин дерётся вот там, то кто же сможет поддержать в бою меня? И на что я вообще способен без её поддержки — я, самоучка, нахватавшийся по верхам, без системы и зачастую без понимания базовых принципов? Ведь фундамент каждого действия раньше строила мне она.
Наверное, один-единственный проблеск подобной мысли способен был парализовать тело и разум. Ведь от страха, говорят, тоже помирают.
Это потом мне пришло в голову, что я просто идиот. И тому, какие хитрые и мощные чародейства успел пустить в ход, тоже подивился от души. Но не в момент боя. Бой втягивал в себя, как воронка, как воплощение борьбы за существование, когда остаётся только грозная действительность и клочок тебя, одно твоё желание жить. И нет мыслей, нет колебаний или способности оценить происходящее. Только голый рефлекс, если он имеется, конечно.
Наверное, на этом этапе жизнь уже может запускать череду памятных стоп-кадров. Но я ничего такого не увидел. Только лица учеников, каждого по отдельности. И каждый образ срабатывал своеобразной подсказкой.
Жилан? Получилось ощутить вдали «ракушку», которую монильские чародеи усердно эксплуатировали и потому напрочь демаскировали, её грозную пульсацию и жутковатую временную псевдожизнь. Как результат Хтиль получил в лицо поток чистого преобразованного эфира и сбился с ритма. Арсений? Тут подоспело воспоминание о прочитанном когда-то парадоксе чисто демонической заклинательной практики. Демону-властителю пришлось испытать его на себе, хоть он, конечно, его не заказывал. Снова заминка с его стороны. Кирилл? Рефлекс выдал одну из разработок моих ребят-компьютерщиков, хотя я в неё даже толком не вникал, додумал на ходу. Врага повело вбок, как пьяного, и схватка переместилась на другой край башни, подальше от меня…
