Побагровевший от злости рыбак, тот, кто призывал выдать нас, скрипнул зубами:
- Хорошо, Найвэл.
- И учти, я буду следить за тобой больше чем за остальными! - староста коснулся указательным пальцем своего виска. - И запоминать каждый твой шаг. Смотри у меня. Иди, работай. Теперь ты, Алан.
Он уставился на жилистого рыбака, который стоял, привалившись плечом к стене, и отреагировал на обращение лишь поднятой бровью.
- Возьми дальнобой и отправляйся в Шапку, сообщи гильдии, что у нас тут гости. Уходи тихо, и быстро. Этой ночью. Тебе не привыкать. От работы отстраняю.
Алан чуть усмехнулся.
- Будут мне еще пугать тут, псы, - проворчал Найвэл. - Дальше, Морренгайм, дуй к доку, пусть он раненого прячет, как хочет и не пускает никого, если вдруг внаглую полезет солдатня эта подледная. Если надо будет - шугани их, чем сможешь. Сиди у него безвылазно. От работы отстраняю.
Коренастый рыбак с уродливым шрамом через все лицо, хищно ощерился и охотно кивнул.
- Мы люди гильдии. Гильдия - это мы. Срамить нельзя, - подытожил староста. - Теперь все вон, а мальцы и Фадар пусть останутся. Мне с ними потолковать надо.
Как только комната опустела, и голоса рыбаков стихли в зимней ночи, Найвэл сцепил в замок скрюченные временем пальцы и произнес:
- Я не знаю, что у вас там случилось. Капитан пришел с севера, и он о проломе ничего не говорил. Тем более мне странно, после того как у нас завалило шахту с Лайвом и Эргастом. Толчок был, это бесспорно. Значит, этот человек мне врет. Мне! Я не люблю, когда мне врут. Это доступно для ваших куцых умишек?
Мы с Фарри синхронно кивнули.
- Я не хочу знать, чего им от вас нужно. И те ли вы люди, о которых они спрашивают. Но так как капитан меня не уважил, а его человек вел себя слишком… заносчиво, пусть его жрут рыбы, то запоминайте. Вы оба ученики Фадара. Гильдийские. Наколки вам сделают соответствующие. Сможешь, Фадар?
- Да, Найвэл.
От Фарри повеяло животным ужасом, и я даже повернулся к нему в изумлении. Лицо мальчика побелело, но, встретив мой взгляд, он натянуто улыбнулся.
- Что делать с вашим здоровяком я не знаю. Ссориться с капитаном всерьез я бы не хотел, по крайней мере, пока не прибудет помощь из Шапки. А этот напыщенный хлыщ правильно сказал, они могут разнести нас в клочья, если решатся. Но мы - рыбаки! Мы видим море чаще, чем оно снится им в жутких кошмарах. Мы знаем подледный мир.
Глаза старика подернулись дымкой, словно он вспомнил что-то хорошее.
- Однако когда придет тягач из Шапки - вы уйдете вместе с ним. И до того момента вы личные рабы Фадара. Вы даже поссать не имеете права без его ведома. Это доступно?
Мы вновь кивнули. Несмотря на грубость его слов, я испытывал к старику невероятную благодарность.
- Эккер говорит, что ваш однорукий бугай быстро пойдет на поправку. Таким все нипочем. За неделю встанет на ноги. Но работать пока не сможет, дармоед. А мне нужны руки! Значит, будете работать и за Алана, и за Морренгайма, и за Лайва с Эргастом. Фадар, прими мои искренние соболезнования.
- Чего уж там, - буркнул с досадой бородач.
- Завтра с утра будете работать в шахте. Но сначала к Эккеру за наколками.
Потом мы отправились в хижину Фадара, и я долго ворочался, переваривая все, что сегодня услышал. В голову неожиданно пришла плохая мысль. Что если староста Глонга, из моей деревни, действительно выжил. И что если в Кассин-Онге на самом деле произошло убийство?
Ведь я до сих пор не знал, как Фарри и Эльм оказались в поселке во время циркового представления…
Насилу прогнав зудящие подозрения, я, чувствуя, как ноет от усталости тело, наконец-то провалился в спасительное тепло сна.
Глава десятая. "Доктор Эккер и тайна Фарри"
Сама шахта оказалась местом, которое сложно описать словами. Мне показалось, что глубиной она была в лигу, так долго мы спускались вниз на скрипучем подъемнике. Я никак не мог отделаться от ощущения нереальности окружающего мира. Мимо проплывали полосы голубого глетчерного льда, ползли опоры и сваи, образующие ход для платформы, мерцали яркие огоньки шаманских фонарей. Пару раз мы видели выдолбленные площадки с рыбными складами.
Здесь все пахло рыбой. А еще чем-то непонятным мне, чем-то незнакомым. Когда я поинтересовался об этом запахе у Фадара, тот сказал, что это дух моря. Настоящего моря. Открытой воды.
Добравшись до дна ледника, мы оказались на широкой площадке, хорошо освещенной фонарями. Я сразу увидел черноту, которой она заканчивалась. Серый язык истоптанного льда вел от подъемника к могучему механизму, предназначенному для подъема ярусов.
Здесь, под нависающими над нами сводами, посреди отвоеванного у ледника зала, нам предстояло провести весь день.
Первым делом я подошел к самому краю площадки, кое-как огороженной небольшим заборчиком. Осторожно положил руки на перила и посмотрел вниз, на черную гладь, в которой отражались огоньки фонарей.
Рядом встал Фарри, с открытым ртом созерцающий открывшуюся нам картину. Фадар, пряча в бороде улыбку, держался чуть позади нас и не мешал знакомиться с "морем". А я, глядя в пучину, думал о том, как же там должно быть глубоко. Ведь Темный Бог, скрывающийся в океане, спокойно живет в этих водах и может в любой момент оказаться где угодно, покрыв огромные расстояния в считанные дни.
Что за мир таится там, внизу, в этом черном недвижимом провале?
Здесь, в холодном и безмолвном подледном мире каждый звук был торжеством жизни. Эхо разносило наши голоса, многократно отражаясь от ледовых выступов, свисающих с голубого потолка.
- Ладно, малышня, давайте работать, - сказал Фадар, прервав наш с Фарри восторженный обмен впечатлениями.
И началась вахта, знакомая каждому шахтеру, но оказавшаяся новинкой для нас: юного циркача и простого деревенского паренька из погибшего Кассин-Онга.
Весь день мы занимались тем, что выбирали из черной глубины океана длинную веревку, к которой крепились веревки поменьше. Бородач стоял с багром у металлической канавки, и едва очередная рыбина появлялась у поверхности, как он ловко подцеплял ее крюком и вываливал наружу. Механизм неторопливо наматывал на себя длиннющий ярус, а мы с Фарри только и успевали, что снимать добычу с крючков и при этом следить, чтобы они не запутались. Мальчик работал с азартом и увлеченностью, достойной преданного фанатика. Он мурлыкал себе под нос какие-то мелодии, он восхищенно ахал, когда из глубин появлялись особенно крупные рыбины и с детским восторгом следил за Фадаром. Мог ли он быть убийцей которого разыскивает посланный Глонгой Бурген? Я не мог в это поверить, видя с какой радостью работает мальчик. Потому вновь отбросил скверные мысли прочь и погрузился в бесконечную череду промысла.