который женится на этой женщине с ребёнком, перевезёт её сюда и сделает им гражданство вашей страны. За это он получит деньги, не будет задавать никаких вопросов и никогда, даже издали, не посмотрит на эту женщину как мужчина. Если такое произойдёт, он пожалеет, что родился на свет, будет жалеть до самой смерти, а умирать будет очень долго. Меня самого так убивали, и я знаю, как сделать так, чтобы человек умолял, чтобы его убили. Через некоторое время женщина с ним разведётся и исчезнет.
И последнее на сегодня. Ты должна учить русский язык. Как только ты его хорошо освоишь, у тебя начнётся серьезная, хорошо оплачиваемая работа, которая тебе самой понравится. То же самое касается и твоего комнатного Льва. Если ему нужны деньги на обучение дополнительно, пусть скажет тебе.
Мне нужен грамотный человек в его области, а ещё мне нужен человек, которому нравятся компьютеры и компьютерные программы. На обучение таких людей я тоже не пожалею денег, и у них со временем тоже будет высокооплачиваемая работа.
На этом наша деловая беседа с девочкой Алексой закончилась, и мы присоединились к ребятам в сауне.
Мне нужно вывезти Линкину маму и сестрёнку, но знать ей самой об этом пока рано. Иначе она всё время будет об этом думать и не сможет работать.
Все Линкины крики в постели, демонстративное вызывающе-распутное поведение и тяжеленное обучение всему тому, чему я её учу, – это каторжный труд, и пока всё должно остаться как есть. Линку надо выводить из этого кошмара, но я сейчас не знаю, как.
* * *
Наступил день, когда наконец-то о нас вспомнил Куратор. Что-то он долго отсутствовал. Наверное, тоже отдыхал.
Псевдогея валить не пришлось. Мы, по крайней мере, об этом не слышали: от газетчиков такого не скроешь, и Куратор, видимо, тоже получил премию.
– Я гляжу, у вас, вернее, у нас, появилась новая девочка. Что за девочка и зачем она нам? Какая-то она странная. Для обычных девочек, что вьются вокруг вас, она слишком серьёзна. Вы сняли для своих утех профессоршу из университета?
Ну да, ну да. Так я и поверил, что Куратор не знает фамилии и координат Алексы. Хотя, может, и не знает – мы никуда и никогда её одну не отпускаем.
– Прошу не путать сладкое с фиолетовым. Густав и я – это две большие разницы, хотя оба – задницы обыкновенные. То же самое и Лейла с Алексой. Девочка появилась именно у нас, к вам она никакого отношения не имеет и иметь не будет, если мы не хотим лишних проблем на свою многострадальную голову. Моя голова и так загружена лишним. Для того чтобы она была у вас, мы должны находиться в соседней стране, а ещё лучше – на другом континенте. Да и то надо будет потратить несколько лишних лет, которых ни у кого из нас нет.
Я взял уже привычную театральную паузу. Интриговать старого интригана иногда очень интересно, можно нести такую пургу, что сам офигеешь от своей наглости, и именно это я сейчас и собрался проворачивать. Тем более что я нашёл не только микрофоны в нашем доме, но и два места, на которых постоянно стояли машины с наблюдателями Густава. Было бы прикольно заминировать их. Можно обычными дымовухами, но, к сожалению, нельзя светиться.
– Тогда непонятно, зачем она нужна. Или вы занимаетесь благотворительностью? – На физиономии Куратора появилась заинтересованность.
– Хорошее слово, но помогать просто так мне не позволяет моя жаба. Мне не слишком легко достаются деньги. Всё значительно проще, Куратор. Есть такое умное слово «симбионт». Я не сильно понимаю, как его склонять, поэтому объясню своими словами.
Однажды в одном большом городе, в котором мы периодически гуляем, какие-то не слишком разумные, но излишне возбуждённые греки пытались всем скопом познакомиться с очень грустной девочкой, которая этого не сильно хотела. Мы предложили грекам немного отдохнуть прямо на асфальте, и они согласились, а девочку забрали с собой. Так уж получилось, что в процессе общения с группой несознательных соотечественников девочка немножечко поломалась, и мы забрали её с собой ещё дальше. То есть к себе домой.
Сначала мы и сами не знали, за каким необычным овощем она нам нужна, но Лейла воспылала к девочке материнской любовью, у неё это бывает. Вечно пытается подобрать кошечек, щеночков и хомячков. Даже с тараканами живёт душа в душу, но это напрягает уже меня, приходится через некоторое время топить этот зоопарк, так как, когда мы катаемся на яхте, все эти лишние квартиранты отвлекают Лейлу от исполнения ею сексуальных обязанностей.
С девочкой реально проще и, как оказалось, намного удобнее. Она хорошо готовит, убирает наш свинарник, учит нас этому очень непростому местному языку, охраняет наш дом значительно лучше цепной собаки, ходит с Лейлой по магазинам и, что самое главное, ест значительно меньше хомячка. Видимо, стесняется.
Кроме того, я понял ещё одну маленькую вещь: она нравится Лейле. И как женщина, и как мужчина. Я не против нетрадиционной женской любви, если она не мешает Лейле исполнять своё основное предназначение и работать ещё лучше на том фронте работ, для которого мы её оставляли.
То, что девочка ведёт себя не совсем стандартно, это ещё понятнее. Совсем недавно у неё сдох любимый хомячок. В том смысле, что она потеряла невинность и великую любовь. Её хомячок оказался сусликом. Забрав её невинность и оставив ей о себе память, он отрастил ноги, как у страуса, и свалил в неизвестном направлении.
Девочка оказалась с головой. Память о суслике оставила у профильного очень хорошего и дорогого доктора, а потом нажралась и отправилась гулять по ночному городу, где и познакомилась ещё с некоторым количеством соотечественников-сусликов, а затем и с нами.
Пусть пока будет. Надоест, утоплю сам. В таких делах мне ни помощники, ни свидетели не нужны. Моральный климат в своём маленьком коллективе я никому не доверяю. Чуть что не так, проблем не оберёшься. Поэтому всегда держу руку на пульсе.
Кстати. Нам уже пора работать. Не потому что нам надоело отдыхать, а потому что надо делать остальную навеску к делам, и у нас кончаются патроны. Мы немного постреляли и стреляем каждую неделю по несколько раз. Если не стрелять, то руки забывают, как это делать, а глаза переключаются на другие цели. В рабочей обстановке это смертельно опасно. К тому же Батыру тоже необходимы его профильные игрушки, потому что он не стрелок, а подрывник. Всё же инженерная разведка даёт несколько иные знания, которых нет у всех остальных, что не может меня не радовать.
Это одна из причин, для чего я его оставлял, но
