лагере со столь высоким званием, — бросил Гентис. — Да, молод, горяч и все такое. Степенность и рассудительность при любых жизненных обстоятельствах придет к тебе позднее. Но ты, по факту, остаешься единственным офицером, на которого могут равняться остальные. Какой пример им подашь — так они себя и будут вести. Покажешь, как добиться новой жизни, более спокойной и сытой — они сделают так. Подобьешь на глупости — их всех ждет судьба похуже той, чем сидеть в лагере и есть от пуза. Надеюсь, тебе никогда не придется слушать речь администратора и наблюдать за тем, как твоих подопечных высылают на верную казнь. Удачи, Неремаро.
Молча пожав руку обоим, Гентис четко развернулся на каблуках и степенно удалился в сторону казармы, где проживали имперцы. Теперь понятно, чего у них с утра за оживление. Отбывают.
И остаются в лагере тысячи три с половиной джедайских перебежчиков. Среди которых — один генерал. И если верить Гентису — сейчас он чертова икона для тех, кто остается, и тех, кто прибудет. Будут ли среди новоприбывших одни лишь собратья по оружию, или затешутся «первачи» — неизвестно. Но в любом случае происходящее здесь и сейчас — повод задуматься над словами другого генерала.
— Генерал, — ДиТи посмотрел на Неремаро. — Похоже мы слегка ошиблись с оценкой функционала этого места.
— Полностью согласен, — кивнул тот. — Это не тюрьма. Не место ссылки политических заключенных и военных преступников. Это гребанный воспитательный центр, Ди’Ти! Прожив треть жизни, я снова оказался в детском саду!
— Старший по подгузникам, — невесело улыбнулся бывший шпион. — Теперь понятно, почему нас не пытают и не вызнают о военных секретах.
— Гентис это сказал практически прямым текстом, — подтвердил Неремаро. — Сидеть на заднице ровно можно очень долго. А вот чтобы выбраться — придется поскрипеть мозгами и заинтересовать наше новое правительство.
— А ловко придумано, — усмехнулся Ди’Ти. — Никаких предупреждений, никаких объявлений об условиях освобождения. Хочешь выбраться — шевели мозгами, придумай, чем можешь быть полезен. Интересно, Гентис сам до этого допер, или подсказал кто?
— Какая разница? — бросил Неремаро, поднимаясь со скамейки. — Все, прием пищи окончен, агент. Жопу в горсть, сдаем посуду, идем к администратору с повинной, забираем Ши, извиняемся и проводим политзанятия с оставшимися из числа наших. Кормят здесь вкусно, но уверен, что «на воле» еще сытнее. Так что, пора поработать, чтобы побыстрее убраться отсюда и как можно больше забрать с собой разумных. Печенкой чую — мы потратили в пустую немало времени.
— Если печень что-то «чует» — сбрызни ее кореллианским виски, — хохотнул Ди’Ти, присоединяясь к генералу.
— В галактике нет столько виски, чтобы успокоить мою «чуйку», — отшутился Неремаро.
* * *
— Вы хоть раз это уже делали? — с сомнением поинтересовалась Баррис Оффи, наблюдая за тем, как четверка клонов — три спецназовца и один огнеметчик — забрасывают в открытую горловину цистерны охлаждения вещи, на первый взгляд не совместимые: продукты, химию, мыло из двух легионов, три порции колто, волосы, топливо, слитое из единственной оставшейся при корпусе МСТА, сжиженную тибанну.
— Тысячу и один раз, — уверенно произнес Грешник, добавляя в адское варево три пузырька зеленки. — Думаешь, почему Салов зарыдал?
— А вы с ним знакомы? — поинтересовался Миккель Дезидерари.
— Да, — уверенно заявил Некромант. — Мы одно время инструктировали ИКЗТ в вопросах противодействия бронетехнике. Дело на Кристофисе было…
— И что? — предчувствуя неладное, знакомый с гулящими по армии слухами об отряде спецназа «Инферно», спросил главный артиллерист корпуса.
— Тренировались в отражении атаки аквадроидов, — пояснил Грешник. — И нас никто не предупредил, что нужно использовать учебные боеприпасы…
Баррис почувствовала, как у нее задергался правый глаз.
— Не смотрите на меня, мэм, — попросил Фотол, подносящий к цистерне бочку с жидкими удобрениями. Невесть где найденную и для каких целей вообще находящуюся в таком месте. — Тогда я к ним еще не присоединился. И ничего не знаю о том, как они сожгли пять десантных акватанков «Каратель».
— Тогда использовалась смесь с плотностью большей плотности воды, — объяснил Зараза, перемешивающий в большой бадье рыбную требуху, найденную в ближайшей выгребной яме. — Я же придумал, как сделать ее «легче»…
— Для того, чтобы она не опустилась на дно труб, — сообразил Дезидерари.
— Именно так, сэр, — подтвердил Грешник. — Тогда с танками нехорошо получилось… Но красиво! Вы бы видели, как эти десантные аквамашины выскальзывают из искусственного водоема. Гусеницы в напалме, днища тоже, все объяты пламенем…
— Стоп, — прервал его Дезидерари. — Если вы подожгли смесь на дне, то как танкисты не заметили пламя горящего напалма?
— А мы и не поджигали, — заметил Некромант, засыпая в требуху, перемешиваемую Заразой измельченные до порошкообразного состояния протеиновые батончики, изъятые у всего корпуса. Что не принесло бойцам отряда «Инферно» популярности среди боевых товарищей.
— Я видел химический состав той огнесмеси, — заявил Фотол, подсыпая в ту же бадью гранулы витаминов из аптечки. — Она самовоспломенима при контакте с окислителем…
— Кислородом в воздухе, — констатировал Дезидерари. — Теперь я понял, отчего Салов едва не зарыдал. Если я правильно прикидываю, то… вы серьезно, сожгли танки?
— Именно так, — подтвердил Зараза. — «Инферно» показывали мне материалы из того задания — танки просто расплавились. Хорошо танкисты успели выскочить.
— Ну еще б не выскочить, — хмыкнул Некромант. — Когда внутри «коробки» мгновенно растет температура, и в один момент ты словно на Татуине с голой задницей. Кстати, тогда еще лейтенант Салов, показал себя с лучшей стороны — он последним покинул свою боевую машину. Из всего экипажа только он пострадал. В других машинах, если б не помощь других курсантов, парой ожогов не обошлось бы.
— Эти парни знают толк в фейерверках… — с оттенком восхищения произнес Зараза.
— А на чем строится наш план? — нахмурилась Баррис. Теперь понятно, почему Салов перевелся из учебных частей в боевые. Лучше встретиться с «Инферно» по одну сторону баррикад.
— Все просто, — объяснил Грешник. — Очищенная вода для охлаждения и пожаротушения подается по одним трубам. Противник знает, что после гибели генерала Антиллеса, мы не будем рисковать и переносить сражения под «поверхность» уровней. Значит,
