Договорились. Она уронила чемодан прямо мне на ногу — я и вздрогнуть не посмел, — кинулась мне на шею, осыпала поцелуями и повалила в высокую траву. Я отвечал ей горячей взаимностью. Наверное, это эффект медового месяца. Отлично…
Когда парочка махоциклов, подвывая, остановилась у нашей машины, мы замерли. Эти машины использовались только в полиции, потому что могли развить скорость куда большую, чем паровички на торфе. Это были трехколесные экипажи с большим тяжелым маховиком между задними колесами. Ночью маховик раскручивают до максимальной скорости, и в течение дня он снабжает электроэнергией приводные электромоторы колес. Просто и эффективно, вот только несколько опасно.
— Поддер, это та самая машина! — Полицейский старался перекричать вой маховика.
— Надо доложить. Они не могли далеко уйти. Теперь-то мы их точно возьмем!
Ничто меня так не бесит, как наглая самоуверенность мелких служак. Уже взяли, во дают! Один из них высунулся из-за машины и уставился на наше уютное гнездышко. Он все еще таращился, когда я ухватил его за шею и вытащил на траву. Было интересно наблюдать, как потихоньку вываливается его язык, наливается кровью лицо, закатываются глаза, — но Анжелина все испортила. Она содрала шлем с головы полицейского, потом резко, но аккуратно ударила в висок каблуком туфли. Бедолага потерял сознание.
— А меня-то обвинял, — прошептала моя суженая. — Сам ты садист!
— Я доложил, все оповещены. Теперь им никуда не деться… — с энтузиазмом начал было оставшийся служака — и уставился на дуло служебного пистолета своего приятеля.
Анжелина вынула из сумочки капсулу снотворного и раздавила у него под носом.
— Что дальше, босс? — спросила она, с улыбкой поглядывая на две фигуры в черных мундирах, лежавшие рядышком на травке.
— Я вот что думаю… — Пришлось потеребить подбородок и нахмурить брови, чтобы выглядеть соответственно. — Наш беззаботный отпуск длится уже более четырех месяцев, но все хорошо, что хорошо кончается. Конечно, продлить его в наших силах. Но это было бы по меньшей мере неразумно — на нас могут обидеться. Кроме того, — хоть мне и нравится твоя фигура — сейчас ты не в лучшей форме для всякой беготни, погони и прочей суеты. Может, нам лучше вернуться на службу?
— Я ждала, что ты предложишь именно это. Ограбление банка и утренняя слабость как-то не вяжутся. Наверное, вернуться будет лучше всего.
— К тому же все нам будут рады. Поскольку в отпуске нам было отказано, мы просто вынуждены были угнать этот почтовый корабль.
— Не говоря уж о том, что деньги на расходы пришлось воровать, — ведь со счета мы ничего снять не могли.
— Правильно. За мной, вернемся с шиком!
Мы сняли с полицейских мундиры и бережно уложили спящих на заднее сиденье машины. У одного из них нижнее белье было розовое в горошек, а у второго — более практичного черного цвета, но отделанное кружевами. У меня даже зародились определенные сомнения по части морального облика полиции на Камате, хотя вполне возможно, что здесь это обычное дело. И все-таки я был рад уехать. В мундирах, шлемах и очках мы безмятежно катили себе по дороге на махоциклах, приветствуя несущиеся навстречу машины и броневики. Не дожидаясь, когда поднимется переполох, я затормозил посреди дороги и остановил один из броневиков. Анжелина проехала чуть дальше, не желая никого шокировать видом беременного полицейского.
— Мы их засекли! — рявкнул я. — Вырубите приемник — у них есть радиоперехватчик. Следуйте за мной!
— Показывай дорогу! — встрепенулся водитель, его напарник радостно кивнул.
Видимо, они уже видели впереди славу и блеск медалей. Я поехал к лесному озеру по заброшенной дороге. Тут на берегу стоял ветхий сарай с пристанью.
Я махнул рукой и остановился. Потом побежал к машине, заговорщицки приложив к губам палец. Водитель опустил стекло и нетерпеливо высунулся наружу.
— Дышите глубже, — посоветовал я, забросив в кабину газовую гранату.
Клубы газа, судорожные вздохи — и две фигуры лежат на травке.
— Хочешь взглянуть, какое у них белье? — ехидно поинтересовалась Анжелина.
— Отнюдь нет. Мои заблуждения мне дороже, даже если они беспочвенны.
Махоциклы быстро прокатились по причалу и свалились в воду, подняв тучу брызг и пара. Кабина броневика проветрилась. Мы погрузились и поехали. Анжелина с аппетитом уплетала найденный в кабине бутерброд. Избегая главных дорог, мы направились в город, чтобы попасть в главное управление полиции. Я хотел повидаться кое с кем.
Подземный гараж управления был пуст, мы на лифте поднялись в здание. Безлюдно было и на этажах, кроме штабного помещения. Анжелина осталась ждать меня в пустом кабинете. Она развлекалась, вскрывая секретные файлы.
Опустив очки на нос, я вошел в обшарпанное пыльное помещение.
Никто даже не обернулся в мою сторону. Человек, который был мне нужен, прохаживался, посасывая потухшую трубку. Я шагнул вперед и отдал честь:
— Сэр, там кто-то вас спрашивает.
— Что? Что такое? — встревожился он.
Гарольд Питерс Инскипп, директор и мозг Специального корпуса, был сегодня явно не в духе.
Выйдя за дверь, я снял очки.
— Мы готовы вернуться, сэр, — отрапортовал я, — но только если вы сможете по-тихому вытащить нас с этой планеты. Не хочется связываться с местной полицией.
Инскипп так сжал челюсти, что перекусил мундштук трубки. Отплевываясь на ходу, он последовал за мной в кабинет, где нас поджидала Анжелина.
Глава 3
— Гр-р-р-рм! — зарычал Инскипп, потрясая бумагами, которые трещали, как кастаньеты.
— Очень выразительно, — одобрительно заметил я, доставая из кармана сигару. — Однако маловато информации. Нельзя ли немного подробнее? — И аккуратно отрезал кончик сигары, без единой трещинки. Идеально.
— Да вы отдаете себе отчет, во что обошлись ваши игры?! Во сколько миллионов? Экономика Каматы…
— Ничуть не пострадала. Правительство возместит убытки всем потерпевшим и вычтет эту сумму из ежегодного взноса в бюджет Специального корпуса. У которого и так денег больше чем нужно. Кроме того, здесь есть свои выгоды. Интригующее развлечение для населения, повышение газетных тиражей, хорошая тренировка для засидевшихся полицейских — это отдельная история, — полевые учения, доставившие массу удовольствия всем участникам. Вместо того чтобы попусту сердиться, власти могли бы заплатить нам за это волнующее представление.
Я раскурил сигару и выпустил колечко ароматного дыма.
— Перестань умничать, мошенник. Если мы передадим тебя и твою молодую жену властям Каматы, то вам и через шестьсот лет из тюрьмы не выбраться.
— Это невозможно, Инскипп, сами вы мошенник. У вас не хватает оперативников. Мы вам нужны больше, чем вы нам. Давайте прекратим пустую болтовню и перейдем наконец к делу. Я уже понес наказание. — Я оторвал от мундира пуговицу и бросил ему. — Сорвите все мои награды и лишите звания. Полностью признаю свою вину. Давайте дальше.
Он напоследок рыкнул, бросил бумаги в урну и вытащил большую красную папку. Она угрожающе загудела у него в руках. Устройство безопасности опознало отпечаток большого пальца и отключилось. Папка раскрылась.
— Это очень важное, сверхсекретное задание.
— Разве я когда-нибудь получал другие?
— К тому же чрезвычайно опасное.
— Вы просто втайне завидуете моей красоте и желаете сжить меня со свету. Не томите, Инскипп. Хватит играть, рассказывайте по существу. Мы с Анжелиной в любом случае справимся лучше, чем ваши престарелые, дряхлые агенты.
— Эта работа для тебя одного. Анжелина несколько…
Лицо его стало пунцовым, и он уткнулся в бумаги.
— О-го-го! — завопил я. — Грозный, бесстрашный Инскипп, глава тайных галактических сил. Не может произнести слово «беременна»! А «крошка»? Нет, а «секс»? Ладно, быстро скажите три раза вслух: «Секс, секс, секс», — это вам поможет.
— Заткнись, ди Гриз! — проворчал он. — Хоть женился, и то ладно; видно, в тебе осталась капля порядочности. Анжелина останется! Эта работа для одного, и ты отправишься один. Но учти, она может остаться вдовой.
