Вот как тут не вспомнить добрым словом запрет на курение во время проведения операций? Нюх-то обостряется!
– Вот что, парни, – капитан оглядел своих бойцов, – займите-ка вы потихонечку позиции вокруг дома. Черт их знает, сидельцев этих подземных, может, у них и амбразуры для стрельбы тут есть? А мы все, как на сковородке, в этом-то дворике... И хозяина сюда тащите, побеседуем.
Прибывший вскоре дедок держался с княжеским достоинством.
– Вот что, любезный, – сухо поведал ему Олег. – У тебя под домом – схрон. Если его обитатели не выйдут через пять минут, то через десять я его взорву. Если при этом рухнет еще и дом... Иншалла, как тут у вас говорят? Понял, родной? Время пошло! И баб своих на улицу выводи!
Однако ж баб вывести не удалось. Слышали ли подземные обитатели разговор Олега с дедом или просто сами смекнули кой-чего, но из окон грохнули автоматы, и ребята моментально заныкались по укрытиям. Дружно огрызнулось очередями их оружие, и на подоконнике повис худющий парень с зеленой повязкой на лбу. Из ослабевшей руки выпал на землю пистолет.
Выкрикнув что-то нечленораздельное, дед бросился к дому. И почти на пороге рухнул на землю – очередь из автомата прошила его ноги на уровне колен...
– Вот черти неумытые! – сплюнул на землю остаток изжеванной сигареты капитан. – Своего-то за что?
Теперь у сидящих в доме боевиков были еще и заложники. Совсем атас! Только такого подарка нам и не хватало!
А меня угораздило в тот день быть дежурным офицером. Так что, получив по радио сообщение о ЧП в районе проведения операции, я понесся с другого конца села со скоростью реактивного снаряда. Капитан Снежков был уже довольно известным человеком, и для меня, еще не очень-то опытного специалиста, было весьма лестно поучаствовать с ним в одном деле. Чего уж тут греха таить, я как-то не находил предлога, чтобы пообщаться с ним накоротке. А тут такой случай!
– И что же они хотят? – Оглядев дом еще раз, поворачиваюсь к капитану.
– Да черт их знает! Ничего пока не говорили и на переговоры никого не звали.
– Ну сидеть-то они здесь вряд ли дальше захотят... Машину могут потребовать...
– Ага... и вертолет.
– Да ну...
– Бывали, знаешь, случаи... требовали.
– И получали?!
– Угу...
Некоторое время молчу, собираясь с мыслями. Глянув еще раз на дом, хватаю Олега за рукав.
– Смотри! Из окна тряпкой машут!
– Вижу. Это они на переговоры кого-нибудь зовут. Пойдешь?
– Пойду. А...
– Если они меня разглядят, разговора не будет. Сам знаешь...
Я знал. Как и многие другие. За голову Снежкова были давно обещаны деньги. По местным меркам, сумма почти фантастическая. Впрочем, по московским – тоже до фига. Как непосредственно киллеру, так и его родне, в случае чего. Устоять перед таким соблазном? Ну-ну...
Отдаю капитану свое оружие. В руку мне суют белую тряпицу, которой я из-за угла и машу. Дождавшись ответного взмаха, выхожу.
В дом меня не пустили, остановили на пороге. Навстречу вышел худощавый боевик. Он был при оружии, через плечо висел автомат.
– Вы хотели переговоров? – спрашиваю у него.
– Да. Пусть сюда пригласят журналистов. Тогда мы отпустим одного человека.
– Я передам ваши требования. Что еще?
– Машину. Грузовик с кунгом. Мы вместе с журналистами туда сядем и уедем. По дороге отпустим заложников. Потом журналистов.
– Это все?
– Пока да. Если будет еще что-то, дадим знать. У вас есть на все два часа. Я понимаю, что журналистов сразу не найти, но вот грузовик вы должны будете подогнать к нам уже через час, не позже. Наш водитель его осмотрит. Так что не вздумайте насовать туда чего-нибудь...
– Понятно. Я могу увидеть заложников?
– Зачем это?
– Может быть, им что-нибудь нужно?
– От вас?!
– У меня приказ. Я должен их увидеть своими глазами.
– Сомневаешься в моих словах?!
– Я тебя не знаю.
– Я тоже. Твое лицо мне незнакомо. Кто вами командует?
– Слон... – автоматически сорвалось с моих губ.
Ох ты, блин! И черт меня дернул Олега вспомнить?
Однако же это слово оказало почти магическое воздействие. Боевик отступил в сторону, открывая проход.
– Иди, смотри... Только без глупостей! Сам понимаешь...
Первая комната. У простенка замер боевик с автоматом.
Вторая.
На полу, посередине помещения, сидят четверо женщин. Лица напряженные, губы у одной закушены. Внимательные глаза ощупывают меня с головы до ног.
– Вам нужно что-нибудь? Вода, медикаменты? Может быть, еда?
После некоторого молчания одна из них разжимает губы.
– Нет...
Словно ворон каркнул!
– А вам? – обращаюсь к остальным.
Те ничего не говорят, только отрицательно мотают головами.
Так... с этими все ясно...
– У вас есть раненый, хозяин дома. Может быть, что-то нужно ему? Мы готовы отвезти его в больницу, ему наверняка нужна операция.
– Нет, – отвечает мне та же женщина, – он останется с нами. Мы уже перевязали его, и все будет хорошо.
– Как хотите, – пожимаю плечами. – Но вы в любой момент можете меня позвать, если вам что-то будет нужно.
Неслышно ступая босыми ногами по полу, мимо нас проходит еще один боевик. И я замечаю, как буквально загорелись глаза на лице одной из женщин. Она провожает прошедшего взглядом. Или я совсем баран... или...
– Ну что? – спрашивает меня Олег, продолжая гонять во рту незажженную сигарету.
– Сначала не хотели меня пускать в дом...
– Да и хрен бы с ними! Оно тебе надо было?
– ... но когда я сказал, кто руководит операцией, боевик молча отошел в сторону.
– Хм! Надо же... уважают!
– Похоже. Так вот, нечисто тут что-то. Деда мне не показали, сказали, что все с ним в порядке. Женщин видел, их четверо. Сидят во второй комнате.
– Точно четверо?
– Да.
– А при досмотре было трое. Это я совершенно уверенно тебе сказать могу. Сам их всех видел. Ну-ка, опиши их мне.
По возможности максимально точно стараюсь описать приметы каждой. Зрительная память у меня всегда была хорошая, так что смею надеяться, что сумел это сделать достаточно подробно.
Слон, присев на корточки, что-то чертит на земле. Потом поднимает голову.
– Все?
– Да.
– А вот та, что с тобой говорила... ты волосы ее видел?
– Они все в платках были... стоп! Прядку видел! Из-под платка выбилась. Седая совсем. Странно, а на вид ей лет тридцать, может быть, больше, но ненамного.
– Голос хриплый?
– Да. Как будто ворона каркнула.
– Это «Белая Айша». Жуткая баба, она смертниц подготавливает. А хрипит оттого, что в свое время химией надышалась. Была у них тогда мысль химическое оружие сварганить. Вот и соорудили... на свою голову. Только двое их и уцелело, а она себе голосовые связки пожгла. Оттого и хрипит.
