— Немного. Что боги летали на драконах, что в строительстве смертным помогали динозавры. Если честно, первую половину нашего знакомства я его жутко боялась, а вторую в нас постоянно стреляли. Мне было не до расспросов.
— Тогда, может быть, попробуем начать это прямо сейчас? — заговорщицки подмигнул ей монах. Предвкушение новых открытий удивительно быстро поправило ему настроение. Дамира задумчиво поправила волосы и кивнула. Ведь она тоже была ученым, и поиск нового был и ее смыслом жизни.
Шеньшун, разумеется, сидел перед компьютером и развлекался просмотром видеороликов. Как показалось археологине — всех подряд. Тем более что ни смысла дикторского текста, ни авторских титров он понять не мог. Увидев гостей, нуар без колебаний закрыл браузер и повернулся к ним:
— Рад, что ты так быстро успокоился, Кристофер, Ты очень интересный собеседник. Желаешь рассказать что-нибудь еще?
— Нет, друг мой, — придвинул себе стул монах. Дамира уже успела присесть на край постели, положив рядом с собой диктофон. — Сегодня я и так слишком много болтал. А христианину надлежит больше слушать. Я поведал вам историю моего мира. Теперь мне хотелось бы услышать историю вашего.
— Я не знаю ее, Кристофер, — спокойно ответил страж богов. — Я воин, а не христианин. Я охранял бога. В этом смысл моей жизни и моя история. Что и откуда возникло, когда это случилось, мне неизвестно.
— Охранять — это ведь тоже не самое простое занятие. Как это происходило, расскажи подробнее?
— Когда бог отдыхал дома — я оставался снаружи, когда ходил — я ходил вместе с ним. Когда летал — я тоже летал.
— Как выглядел бог, ты можешь его описать?
— Как бог! — даже удивился такому вопросу нуар.
— А его дом?
— Удобным. Большим. Красивым. — Шеньшун пожал плечами. — Дом как дом.
— Хорошо, — проявил сдержанность монах. — Попробуем начать с самого истока. Ты помнишь свое детство?
— Нет. Я страж богов, нас выращивают сразу взрослыми.
— И ты сразу становишься стражем?
— Да. Нас учат сражаться с драконами, зверьми, людьми, и мы становимся стражами.
— Так сперва учат — или вы сразу начинаете охранять богов?
— Сразу начинаем охранять. И нас учат. Бог сам отбирает лучшего.
— А где вы живете?
— В домах. Рядом с богами.
— Они большие, красивые и удобные?
— Да. Ты их видел, Кристофер?
— Я догадался… — Монах впервые за день извлек из кармана четки и застучал камушками. Примерно через минуту уточнил: — Шеньшун, друг мой, вы поможете нам узнать свой мир?
— С радостью, Кристофер.
— У меня есть хороший товарищ. Он помогает людям вспоминать всякие мелкие моменты из своего прошлого и рассказывать о них. Вы не будете против, если он поможет и вам подробнее рассказать нам о своем мире?
— Конечно, нет, Кристофер. Пусть приезжает.
— Спасибо, — поднялся монах.
Дамира выскочила вслед за ним:
— Вы хотите его загипнотизировать, Истланд?
— Да, — не стал отпираться монах. — Вы же видите, из него каждое слово клещами тянуть приходится! Мы так и за год ничего не добьемся. Либо он намеренно скрывает от нас свое прошлое, либо он и вправду… воин… Под гипнозом люди намного словоохотливее, сообщают много деталей. И что немаловажно — под гипнозом не врут. Для нас это тоже очень важно.
— Вы полагаете, это… честно?
— Раз он сам не против, то почему бы и нет? Уму непостижимо, рядом с нами уже столько времени живет страж богов, а мы до сих пор не знаем, как выглядят его подопечные! Вы полагаете, это нормально?
— Не знаю… — Дамира заколебалась. — Под гипнозом нередко говорят то, что хотят услышать спрашивающие, а не то, что происходило на самом деле.
— Нужно уметь задавать вопросы. — Истланд пошел вниз.
Женщина вернулась в комнату, положила руки нуару на плечи:
— Все ролики гоняешь. Интересно?
— Такое ощущение, что смотришь из окна своего дома сразу на весь мир. Слов не слышно, знаков не разглядеть. Но постепенно все равно начинаешь понимать, что, зачем и почему.
— Ты намеренно скрываешь, как выглядит твой бог?
— Дамира, — погладил ее руку нуар. — Как я могу сказать тебе о том, для чего у тебя нет слов? Я говорю: бог. И вы слышите: бог. Но почему-то этого не понимаете. Но ты не беспокойся. Кристофер умный и находчивый. Он наверняка чего-нибудь придумает.
Вызванный монахом гипнотизер выглядел солидно и респектабельно: очки в тонкой золотой оправе, благообразная прическа, короткая седая борода, солидное брюшко, спрятанное под костюмом-тройкой, и золотой же брегет на длинной цепочке в кармане жилета. При всем благообразии по-русски гость не понимал ни слова, общаясь с окружающими на ломаном немецком, а с доктором Истландом — на французском языке. Прибыл он поздно вечером, на такси со смоленскими номерами, и нуар со спутницей увидели его только поутру, за завтраком, через час после которого монах и назначил сеанс «погружения». За отведенное время гость переоделся и вышел в гостиную в накрахмаленном халате такой белизны, что даже глаза заболели. Причем на левой стороне халата был приколот бейджик — словно здесь, в коттедже, психотерапевта могли с кем-то перепутать.
— Начнем? — деловито поинтересовался доктор Истланд. — Пьер полагает, его пациенту будет удобнее всего сесть в кресло и положить руки на подлокотники. Чтобы не потерять равновесие во сне. А вы встаньте рядом, сударыня. Если Шеньшун испытает сильное беспокойство, вы сможете взять его за руку, поговорить.
Нуар кивнул и пересел, куда было указано. Дамира встала за его спиной.
Психотерапевт, что-то непрерывно говоря, достал из кармана изрезанный множеством граней, стеклянный шарик на длинной нитке, стал раскачивать его из стороны в сторону, не прекращая однообразной заунывной речи. Внутри шара засветилась лампочка.
Что там внушал стражу богов гипнотизер, археологиня не понимала — но для Шеньшуна разницы между человеческими языками не существовало. Следуя указаниям Пьера, он закрыл глаза, расслабленно положил голову на подголовник. Не останавливая бормотания, психотерапевт выключил и спрятал сверкающий маятник, отступил к дивану, уселся на него. Ненадолго замолчал, сказал что-то еще. Внезапно он заорал во весь голос, сорвавшись с места, яро метнулся через гостиную, с грохотом врезался головой в стену, тут же отлетел назад и опрокинулся на спину, раскинув в стороны руки. Из кармана его выкатился на пол стеклянный шарик и радостно замигал.
Доктор Истланд подбежал к французу, нащупал у него пульс, облегченно вздохнул, выпрямился и потрогал бревенчатую стену, на которой от удара осталась ощутимая вмятина. Махнул рукой:
