Через час возле эшелона Ленька прощался с дорожниками, ставшими ему хорошими товарищами. В голове поезда паровоз разгонял свою силовую установку, «поднимал пары» вроде как.
— Боб, до свидания, — пожал он руку Ронсону, — Керни, Джо, удачи. Мистер Хоккинс, не напрягайтесь сильно, не забывайте про спину. Дэниел, береги жену. И особенно маленьких! — Леньке было не по себе. Только сработался с людьми, как они вынуждены из-за пожара, уничтожившего их дома, уволиться.
Следом за ним шел хохол — здоровенный, как медведь, точнее — ведмидь, обнимавший мужиков на прощанье. Ярченко не первый сезон работал с ними, знал их намного лучше, и такое прощание ему было очень не по душе. Глаза у него были на мокром месте, что неудивительно — Евгений здорово подлечил нервы из заветной литровой фляжки.
— Ладно, долгие проводы — лишние слезы. Бог в помощь, мужики, если совсем справляться не будете — зовите.
— Не переживай, мастер. — Дэниел, крепкий парень из потомков немцев, переехавших в Штаты в позапрошлом веке, крепко пожал ему руку. — Справимся. Лес уже идет, расчистим острова и построим лучше, чем было!
— По вагонам! — пронеслась по перрону команда машиниста.
— Удачи, мужики! — крикнул Ленька полезшим на платформу с временными навесами рабочим. — И Бог в помощь!
Через пятнадцать минут, рявкнув гудком и пыхтя паром, локомотив начал медленно набирать скорость. И вскоре только длинный дымный хвост показывал, что из «Конца путей» отбыли около четырех сотен рабочих и инженеров. До Форта Ли им надо было ехать больше суток. Все же восемь сотен километров с лишком, а поезд едет неторопливо — километров тридцать — тридцать пять в час, не больше.
— Так, Жень, мне через сорок минут на совещании нужно быть у Поплавски. Тебя где искать после?
— Я спать пойду. — Хохол зевнул. — Не выспался совершенно с этими сборами. А пока пошли в салун, поедим.
— Пойдем. — Ленька кивнул. — Только надоело мясо. Мороженого хочу и кофе…
— Итак, у нас осталось всего сто семьдесят восемь человек рабочих и инженеров. Набрать семьсот грамотных спецов в это время очень сложно, придется сворачивать ряд направлений. Насчет набора людей, какие вообще будут идеи? — Мрачный Поплавски поглядел на дюжину оставшихся мастеров. Из прорабов остались трое из семи, и это большое везение.
— Нужно на Базах Ордена доску объявлений повесить. А то у них ничего нет, кроме памяток и путеводителей. Орден — один из акционеров, пусть поучаствует. Тем более что сейчас самый массовый завоз людей идет, больше тысячи в день. — Старый мастер с прокуренными усами сел и начал разминать сигару, вопросительно глядя на Поплавски.
— Кури, разрешаю. Сьюзан, принеси пепельницу мистеру Халку, — нажав на клавишу селектора, сказал Поплавски. — Идеи еще есть?
— У РА можно спросить, — сказал Ленька. — У них наверняка стройбат есть и инженерный батальон. Нанять, раз они практикуют найм войск. Конечно, это не бандитов в джунглях гонять, но тоже работа.
— Неплохо, — Поплавски записал в перекидной блокнот, — хорошая идея, в самом деле. Хоть водителей и механизаторов у них нанять, сразу закроем кучу проблем. Идей больше нет? Тогда, Леонид, встань, пожалуйста. Поскольку приехать к тебе на карьер мы все не смогли (что очень жалко, запах борща и тут ощущался), то вот тебе наш маленький подарок на день рождения. — И Ральф, нагнувшись, вытащил из-под стола большую коробку, упакованную в синюю со звездочками бумагу. — Телескоп! Ты за звездами наблюдать любишь, причем даже очень вблизи. Настолько, что они к тебе сами прилетают. И потому смотри на звезды издали, так намного безопаснее для общественности будет. Правда, на площадке вагона его не установить, изображение стабилизировать не получится. — И под смех и аплодисменты мастеров Поплавски вручил ее обалдевшему Леньке.
— Будет дом — на веранде поставлю! — торжественно пообещал Ленька и пожал крепкую ладонь начальника. — Спасибо!
— Пожалуйста, — довольно ответил Поплавски и уселся на место. — Так, джентльмены, сегодня у нас выходной, все равно все планы — бизону под хвост. С завтрашнего дня на своих участках делайте все, что в ваших силах. Сами садитесь на технику, командовать оставшимся народом и по рации справитесь. Насчет объявлений на базах Ордена — хорошая идея, но это уровень босса. Пусть Перкинс с ними договаривается. А я завтра в Москву звонить буду, а лучше — сам полечу, с руководством русских попытаюсь договор заключить. На Базу меня не пустят, но найм солдат сейчас в Москве происходит. Хотя смерть их президента может помешать, там сейчас наверняка подковерная возня идет — портфели на будущее делят… Так, вроде все на сегодня. Я вас больше не задерживаю, джентльмены.
И мастера с прорабами стали расходиться.
Ленька уложил коробку с телескопом в MUTT и решил попытаться узнать насчет своей «Газели». Может, уцелела — стоянка хоть и располагалась напротив сгоревших островов, но в самой заболоченной части побережья, комарья и москитов было страшное количество. Да и насчет машин Ромки Климова и Майкла узнать нужно, тоже мужики переживают. Так что он сдвинул каску на нос, почесал затылок и пошел в диспетчерскую, на ходу поправляя защиту головы. Хорошая штука, кстати: и от солнышка защищает, и от легких ударов. В диспетчерской он, при помощи упаковки пива, узнал о судьбе машин — своей и товарищей. К его огромному сожалению, «Газель», набитая вещами, сгорела с полусотней других машин на этой стоянке: сухой торф полыхнул. Оказывается, за те месяцы, что он здесь работает, уровень воды в Большой ощутимо понизился, и то хлюпающее болото, рядом с которым он ставил машину, превратилось в сухую торфяную пыль. Ее хоть и мочили из шланга, но против огненного шторма это не спасло, все мгновенно высохло и вспыхнуло. Единственное, что радовало, — наиболее ценные вещи, оружие и семейный архив с фотографиями он сдал в камеру хранения, и это капитальное здание не пострадало.
А вот машины парней, на стоянке за аэродромом, уцелели. И потому Ленька связался с «Глухоманью» через вторую радиостанцию из служебного вездехода и обрадовал товарищей.
Потом с чистой совестью пошел в душевую: охота наведаться в «млядский состав». А к девкам, пусть и шлюхам, лучше ходить чистому.
— Леонид, к сожалению, свободных девочек сейчас нет, — мадам Эльза глянула ему в лицо своими синими ведьмячьими глазами, — впрочем… три часа? С тебя шестьдесят экю.
Она смахнула деньги в выдвижной ящик стола и встала.
— Джон, пригляди за всем: меня три часа не будет. Пошли, Леонид. — И пошла впереди ошалевшего Панфилова по коридору вагона, покачивая бедрами и цокая каблуками высоких туфель. Темно-красное платье обрисовывало великолепную фигуру женщины. И даже кожаная, старая, можно сказать, винтажная кобура с «парабеллумом» на черном кожаном же ремне подчеркивала отличный вкус хозяйки борделя.
