– И то верно, – согласился Комочков, а за ним и все остальные.
Странно, но на всех нас внезапно, словно выскочивший из-за угла убийца, напала непонятная сонливость. Можно было подумать, что грозовые разряды, сверкавшие над крышей дома, обладали гипнотически-усыпляющим свойством. Снова «Закон Теслы»?
– Вадим, помоги мне отвести Ксюшу! – попросила Милена.
Лучше бы она сказала: «отнести», поскольку ее подруга вообще напрочь позабыла, что у нее где-то там существуют ноги. Мы взяли нашу крикунью под ее белые пьяные ручки и потащили в постель. Потом я на всякий случай вернулся в зал. Здесь уже никого не было, но свечи все еще горели, забыли их потушить… Не хватало еще сгореть заживо.
Один из подсвечников наклонился в опасной близости от вороха старых журналов, сложенных в углу. И свеча вот-вот должна была выпасть. Я подхватил ее, затушил и порадовался, что бог надоумил меня возвратиться в зал. Потом, осмотрев подсвечник, я призадумался. Странно, он был укреплен достаточно надежно и не мог наклониться. Если только кто-то не наклонил его нарочно.
Но кто? Да и как тут оказались старые журналы? Мне помнилось, что я выбросил на помойку, когда убирал в доме. И вновь передо мной замаячила тень кого-то восьмого, чьи явные и неявные следы ощущались повсюду. И либо я схожу от подозрительности с ума, либо эта хитрая бестия хочет нас всех тут угробить. Чего проще спалить дом со всеми гостями и хозяином, когда на них навалилась непонятная сонливость? А не он ли и подсыпал что-то в глинтвейн? Я беспомощно оглянулся, чувствуя, что силы наши не равны, со мной просто играют в «кошки-мышки», и мне захотелось заорать во весь голос, чтобы этот Некто вышел, объявился, наконец, показал свое лицо…
Но другой крик, истерический, ворвался в зал и оборвал мои мысли. Кричала женщина из комнаты Барсуковых. И я почему-то подумал, что ее убивают – причем делает это ее муж, Сеня, дознавшийся о связи своей жены с Комочковым. У него был очень ревнивый характер, и мое предположение могло иметь основания. Не раздумывая, я бросился в их комнату. Но моим глазам предстала совершенно другая картина: не окровавленная Маша, бьющаяся в конвульсиях, а, напротив, прижимающаяся к мужу, который как мог, успокаивал ее.
– Там… там… там… – повторяла она одно только это слово и указывала рукой на застекленную веранду.
За моей спиной уже появились Милена и Комочков, прибежавшие на крик из соседних комнат, а вскоре пришел сонный и злой Марков.
– Когда же это кончится? – сердито спросил он. – Дурдом какой-то! Что произошло на этот раз? Выкладывайте.
– Не знаю! – ответил я. – Ее что-то напугало на веранде.
– Так пошли, поглядим!
Мы с Марковым и Комочковым, протиснувшись через дверь, вышли на веранду. Здесь в кресле-качалке удобно устроилась моя резиновая кукла. Среагировав на звук, она повернула к нам свою голову и с радостью прошелестела: «Крови хочу, крови! Наконец-то ты явился – иди ко мне!» Потом раздался положенный по программе хохот.
У Комочкова отвисла нижняя челюсть, и даже Марков слегка пошатнулся, не сразу разобравшись, что такое сидит перед ним в кресле-качалке. Кукла вновь произнесла свою зловещую фразу и заржала. Я подбежал к ней и стукнул по башке кулаком, туда, где находился выключатель. Надувная злодейка враз обмякла и больше не произнесла ни звука, уставившись на нас с обидой, словно мы не оценили ее актерский талант.
– Все в порядке, – сказал я, поворачиваясь к друзьям. – Это всего лишь кусок латекса и всякие микросхемы.
– Понимаю. Но если когда-нибудь у нас будет введено звание «Заслуженный идиот России», то ты будешь одним из первых претендентов, – ответил Марков.
Я не стал спорить. Но одного я не мог понять: как кукла оказалась здесь, на веранде? Ведь после того случая с Мишкой-Стрельцом я выпустил из нее воздух и унес в свою комнату, засунув в платяной шкаф. Кто вновь «оживил» ее и притащил сюда? Никто из моих друзей не знал, что у меня имеется эта штука. Кроме Милены.
Мы вернулись в комнату. Я тащил за собой куклу, ухватив ее за ногу, и голова ведьмы мягко шлепалась об пол. Увидев это чудовище вновь, Маша попыталась закричать, но Сеня мягко закрыл ей рот ладонью.
– Это все твои проделки? – прошипел он в мою сторону. – Завтра же мы уедем отсюда!
– Да будет… будет вам, – попытался я их успокоить, а Марков грозно произнес:
– Вадим, убери эту свою гадину куда-нибудь подальше. У меня самого мурашки по коже бегают.
Куклу я вновь засунул в платяной шкаф, а дверцу еще и запер на ключ. Теперь не выберется. Если только вновь ей не помогут это сделать. Вскоре пришла Милена, держа в руке зажженную свечку.
– Маша успокоилась, – сообщила она. – Твои шутки порой заходят слишком далеко.
– Да не делал я этого! – разозлился я.
– А кто же?
– Не знаю! Может быть, здесь, в Полынье, климат такой – неодушевленные предметы оживают. А что? Сидела она себе в шкафу, надоело, встала и пошла погулять…
– Не глупи. Давай лучше ложиться спать. Все уже разошлись по своим комнатам.
Но нас ожидал еще один сюрприз… Едва Милена откинула одеяло, как в ужасе отшатнулась и прижалась ко мне. На простыне лежала гадюка. Судя по всему, та самая, которую притащил с болота Марков.
– Только, ради бога, не ори! – произнес я. – У меня уже уши болят от ваших криков. Вот сейчас я точно набью кому-нибудь морду!
– Он же знал, как я боюсь змей, – чуть не плача, сказала Милена. – Ведь специально нам подсунул!
Я выскочил из комнаты, а Милена поспешила за мной. Маркова мы застали уже лежащим в постели. Тепленького. Я рывком сорвал с него одеяло.
– Ну что там опять случилось? – рассвирепел он. – Вы дадите мне когда-нибудь спать или нет?
– А ты пойди погляди, что у нас в постели валяется! Зачем ты нам гадюку подбросил?
– Какую гадюку? – Марков недоуменно уставился на нас, потом полез к тумбочке, открыл дверцу и вытащил свой болотный трофей. Теперь пришел черед удивляться нам.
– А… там? – Милену била мелкая дрожь.
– Пошли посмотрим, – деловито предложил Егор, натягивая джинсы. – Но если вы меня разыгрываете, – берегитесь!
Мы вернулись в нашу комнату, и я посветил фонариком на постель. Змея в точности походила на ту, которая лежала в тумбочке Маркова. Впрочем, все гадюки выглядят одинаково. Но вдруг… она шевельнулась… приподняла узкую головку. Изо рта высунулось жало…
– Назад! – скомандовал Марков, отстраняя меня и Милену. – Чертовщина какая-то… Может быть, это хахаль той, моей, и приполз к своей подруге?.. Такое бывает, вспомните Киплинга. Сходить, что ли, за пистолетом?
– Не надо устраивать в моем доме пальбу. Да еще в три часа ночи.
Я осторожно, бочком, подошел к постели и снова набросил на гадюку одеяло. Мы услышали тихое шипение. Затем я нагнулся и вытащил из-под кровати один из мечей. Поднял, держа обеими руками.
