Алексей Евтушенко - Пока Земля спит

Первые минуты разговор шёл спокойно. Гость о чём-то спрашивал, хозяин отвечал. Затем спрашивал уже Эльгожо, и с этого момента тон беседы начал меняться и за каких-то тридцать секунд подскочил до высот, на которых люди обычно не разговаривают, а бранятся самым площадным образом.

Проще выражаясь, не успел я сообразить, что же произошло, как эти двое уже орали друг на друга так, что аж звон в ушах стоял. При этом использовались выражения, смысла которых я не понимал, но сами выражения невольно запомнил – уж больно сочно они звучали.

«Ёпдэп жгуэ!», «пиефц вжифр!» и «зежтэ ож!» – эти три повторялись особенно часто, буквально, как горох, сыпались, отскакивая от стен и мечась в тесноте каюты, подобно разъярённым шмелям.

Позже, оставшись один, я перевёл их на русский. Как и ожидалось, это оказались грубые ругательства, самыми мягкими и не вполне точными аналогами которых были наши «грёбаная жизнь», «полный звездец» и «хер с ним».

По моим ощущениям скандал продолжался минуты три. Возможно, четыре. И закончился тем, что гость Эльгожо, прорычав что-то вроде: «Ёпдэпжгуэпиефцвжифрзежтэож!» с добавлением ещё пары-тройки связующих слов, развернулся на каблуках и покинул каюту, не обращая внимания на попытки Эльгожо остановить его громким и, судя по тону, едким и обидным вопросом-выкриком в спину.

– Уфф… – выдохнул Эльгожо, когда посетитель скрылся из глаз, после чего закрыл дверь и крепко растёр ладонью лицо. – Извини, это не предназначалось для твоих ушей.

– Ничего, – сказал я, – бывает. Дело семейное. К тому же я всё равно ничего не понял. Вы о чём-то спорили?

– Стоп, – уставился на меня Эльгожо. – Откуда ты знаешь, что это семейное дело?

– Так похожи вы, – пожал я плечами. – Как братья. Только он старше, конечно, это видно. Вот я и подумал… Что, не надо было? Приношу свои извинения, если что не так. Впредь буду держать свои соображения при себе.

– Да нет, всё нормально, – он присел на стул и вздохнул. – Это действительно был мой старший брат. И дело, о котором мы говорили, вполне можно назвать семейным. Видишь ли, каравос Раво делятся на кланы. В этом мы, кстати, мало чем отличаемся от некоторых земных народов. Скажу не хвастаясь, наш клан – клан Ружебо, к которому принадлежим мы с братом, один из самых богатых и могущественных. Соответственно, мы с братом… – он умолк.

– Понятно. Уважаемые люди.

– Да. Мы обладаем некоторым влиянием, скажем так. И ты, Дементий, между прочим, принадлежишь теперь к партнёрам клана Ружебо. А это немало.

– Что ты имеешь в виду?

– Очень просто. Ты ведь на нас работаешь, верно? Значит, автоматически считаешься партнёром клана.

– Хм. И что это значит помимо обычных прав и обязанностей партнёров? Дополнительная ответственность?

– Ответственность у нас одна – честная работа. Ну и язык за зубами следует придерживать, это да. Сор из избы не выносить и всё прочее. Догадываешься, о чём я?

– Считайте, что ничего не видел и не слышал.

– Вот и хорошо. Кстати, отвечая на твой вопрос, скажу, что принадлежность к партнёрам клана Ружебо означает, кроме ответственности, и дополнительную защиту. Очень неплохую, смею заверить.

– О как. Торгун настолько опасное место, что там человеку требуется какая-то особая дополнительная защита?

– Торгун – место для свободных людей. Под людьми я подразумеваю всех носителей разума в Галактике. А кто свободен, тот привык отстаивать свои интересы. Интересы же, как ты понимаешь, довольно часто сталкиваются. Привычка у них такая. И сталкиваются иногда очень жёстко.

Так я познакомился со старшим братом Эльгожо – Альядо, и был поставлен в известность относительно моих отношений с одним из самых влиятельных и богатых кланов каравос Раво – кланом Ружебо. И то, и другое позже сыграло определённую роль в моей жизни, но в тот момент мне было не до пустых и досужих размышлений и домыслов на данную тему – хватало и других, вполне реальных дел.

Если вы когда-нибудь отправитесь в путешествие по Галактике на межзвёздном корабле с гиперпространственным двигателем (других на самом деле и не бывает, ни одна из известных цивилизаций даже и не пыталась достичь звёзд на субсветовых скоростях), помните: лучше всего придумать себе на время пути какую-нибудь работу. Не важно какую. От сочинения романа до вышивания крестиком или склеивания модели чайного клипера «Фермопилы» в масштабе 1:300. Главное, чтобы эта работа поглощала вас с головой и почти не оставляла свободного времени.

Дело в том, что само пребывание в гиперпространстве влияет на человека довольно паршиво. Корабль из высокотехнологичного и красивого изделия превращается в скучную металлическую коробку, словно набитую невидимой ватой, сквозь которую с трудом пробиваются любые сигналы. Начиная от обычных, произнесённых вслух слов и заканчивая каким-нибудь шикарным фильмом с умопомрачительно красивыми и сексуальными актрисами и суперспецэффектами. Даже удовольствие от любимых компьютерных игрушек падает чуть ли не до нуля. Единственно доступными способами хоть как-то занять время, как ни странно, становится чтение книг и работа.

Работа – предпочтительней, поскольку восприятие художественных или любых иных текстов снижается также весьма сильно. При этом подобное состояние испытывали в гиперпространстве все разумные существа, вне зависимости от их вида. С той или иной степенью интенсивности, понятно, но это уже зависит от индивидуальных особенностей.

У меня работа, как было уже сказано, имелась.

Это, в первую очередь, интенсивное изучение чужого языка (здесь очень помогали специальные компьютерные программы, основанные на использовании гигантских ресурсов подсознания). Ну и, разумеется, просмотр чужих снов, их отбор и составление к ним кратких аннотаций.

Никогда раньше я не занимался столь трудным, но в то же время и захватывающим делом. Очень приблизительно это, наверное, можно сравнить с просмотром и отбором кинофильмов на какой-нибудь фестиваль или конкурс, но я могу лишь предполагать, так как ни в одно подобное киножюри меня не звали. К тому же – и это самое главное – впечатления от снов и фильмов совершенно разные.

Наиважнейшим фактором в восприятии как собственного, так и чужого сновидения является то, что ты тратишь на его просмотр минуты, а «проживаемое» за эти минуты время может измеряться долгими часами. Этот чудесный парадокс всегда поражает и будет поражать впредь. До тех пор, пока нам не надоест видеть сны. Что, я думаю, может произойти лишь в том случае, если нам надоест жить.

Описывать все те чужие сны, которые я пересмотрел за время путешествия к Торгуну, не имеет смысла. Хотя бы потому, что их количество к концу нашего путешествия перевалило за семь десятков. Скажу только, что среди них не было двух одинаковых (хотя иногда попадались очень похожие). Лично мне больше всего нравились те, где реализм и абсурд смешивались примерно в равной пропорции, и я после просмотра открывал глаза с невольной усмешкой на губах и шаблонной фразой: «Приснится же людям такое!»