Они были здесь в списке. Я начинаю волноваться, но вдруг появляется моя мама. Я смотрю за ее спиной на море незнакомцев.
"Где Прим?" спрашиваю я.
"Разве не здесь?" отвечает она.
"Она должна была прийти прямо из больницы. Она вышла на десять минут раньше меня.Где же она? Куда она могла пойти?"
Я закрываю на минуту глаза и анализирую ее, как добычу на охоте.
Я вижу как она реагирует на сирены, бросается помогать пациентам, как ей приказывают спуститься в бункер, и как она начинает колебаться на лестнице. Замираю на момент. Но почему? Я открываю глаза.
"Кот! Она вернулась за ним!"
"О, нет," говорит моя мама.
Мы обе знаем, что я права. Мы прорываемся обратно через толпу, пытаясь выйти из бункера. Впереди я могу видеть, как идет приготовление к закрытию толстых металлических дверей. Медленно вращающиеся во внутреннюю сторону металлические колеса расположенные по обе стороны двери. Я понимаю, что если они будут закрыты ничто в мире не убедит солдат, чтобы вновь открыть их. Быть может это даже будет не в их власти. Я без разбора толкаю людей в сторону и кричу им остановиться.
Пространство между дверьми сжимается до ярда (1 ярд=3 фута), до фута (1 фут=30 см), остается лишь несколько дюймов (1 дюйм=2,5 см) когда я блокирую дверь - просунув свою руку в щель.
"Открывай! Выпусти меня!" кричу я.
Испуг на лицах солдат, они немного проворачивают колеса в обратную сторону. Недостаточно для того, чтобы я прошла, но достаточно для того, чтобы не раздавить мои пальцы. Я использую эту возможность, чтобы втиснуть мое плечо в щель.
"Прим!" Кричу я вверх по лестнице.
Мама умоляет охранников, пока я пытаюсь высвободить себе выход.
"Прим!".
Потом я услышала это. Слабый звук шагов на лестнице
"Мы идем!" я слышу голос сестры.
"Задержите двери!" Это был Гейл
"Они идут!" Говорю я солдатам и они раздвигают двери на расстояние фута.
Но я не смею двинуться- испугавшись они закроют нас от всех - до тех пор, как появится Прим, неся Лютика,её щеки раскраснелись от бега. Я втягиваю её во внутрь и Гейл следует, поворачивая охапка багажа боком, внутрь бункера. Двери закрываются с громким и финальным звоном.
"О чем вы думали?", я сердито встряхиваю Прим и затем обнимаю её,придавливая Лютика между нами
Готовы объяснения вырываются с губ Прим.
"Я не могла его оставить, Кинтисс. Во второй раз. Ты должна была видеть, как он мечется по комнате и воет. Он вернулся, чтобы защитить нас
"Хорошо. Хорошо."
Я делаю несколько вдохов, чтобы успокоиться, отступаю назад и беру Лютика за шиворот.
"Надо было утопить тебя, когда я имела такую возможность"
Прижав уши, он поднимает лапу. Я издаю звук шипения на него прежде, чем он сам получает эту возможность, его это раздражает,так как он считает что шипение это его персональный звук для высказывания презрения. Он издает беспомощное кошачье мяу в ответ, и моя сестра немедленно становится на его защиту.
" О, Китнисс, не дразни его." говорит она, беря его на руки.
" Он так расстроен."
Мысль о том, что я ранила крошечные чувства кота только, вызывает язвительное замечание. Но Прим, по-настоящему, за него переживает. Вместо этого, я мысленно представляю подкладку для перчаток из шерсти Лютика,эта картина помогала мне иметь с ним дело все эти годы
"Ладно, прости. Мы под знаком большой Е на стене. Лучше пристроить его до того как он потеряется.
Прим поспешно убегает, и я оказываюсь лицом к лицу с Гейлом Он держит коробку медикаментов, которые я забрала из нашей кухни в 12. Место, где у нас произошел последний разговор, поцелуй, осадок, что бы это ни было.
Моя сумка из игры висит у него через плечо.
"Если Пит прав, тут у них нет не единого шанса," говорит он.
Пит. Кровь как капли дождя на окне. Как грязь на ботинках.
"Спасибо...за все."
Я забираю наши вещи.
"Что ты делал наверху в нашей комнате?"
"Обычная перепроверка," Отвечает он.
"Если я тебе понадоблюсь, что мы в Сорок Седьмом."
Когда двери закрывались, практически все разошлись по своим помещениям, я добираюсь к нашему новому дому, по крайней мере с пятью сотнями человек, наблюдающими за мной. Я стараюсь проявить дополнительное спокойствие, чтобы компенсировать мой отчаянный бег через толпу. Как будто это кого-то обманет. Для того, чтобы подать пример. Ох, кого это заботит? Все они думают что я чудная так или иначе.
Один мужчина, которого, я так думаю,я толкнула на пол,ловит мой взгляд и обиженно потирает свой локоть. Я едва не зашипела на него в ответ. Прим уложила Лютика на более низкой койке,завернутого в одеяло так, что видна только его мордочка снаружи. Он любит быть в таком положении во время грома - единственной вещи, которую он боялся.
Мама аккуратно ставит свою коробку в угол. Я наклоняюсь,прислонившись к стене, чтобы проверить, что Гейлу удалось спасти в моей охотничьей сумке.
Книга растений, охотничья куртка, свадебная фотографии родителей и личное содержимое моего ящика.
Моя брошка с Сойкой-пересмешницой сейчас на форме Цинны, но здесь есть золотой медальон, серебряный парашют, втулка и жемчужина Пита. Я положила жемчужину в самую глубину парашюта, пряча его поглубже в мешок, как будто это жизнь Пита, и никто не может забрать ее, пока я ее охраняю.
Слабый звук сирены резко прекращается. Голос Коин слышен через районную уадиосистему, благодаря
Слабый звук сирены резко прекращается. Голос Коин слышен через районную уадиосистему, благодаря нас всех за образцовую эвакуацию верхних уровней.
Она подчеркнула, что это не подготовка, так как Пит Меларк, победитель Дистрикта 12, возможно, заявил в телевидении о возможной атаке 13 этой ночью. И в это время раздаются первые удары бомб. Это первоначальный чувство сотрясения следует за взрывом который резонирует в моих внутренних частях, он пронзает меня до глубины души, до мозга костей, до корней моих зубов.Мы все умрем, думая я.
Я поднимаю глаза, ожидая увидеть гигантскую паутину трещин через весь потолок, массивные куски камня, падаущие на нас вниз, словно дождь, но сам бункер только слегка вибрирует. Огни гаснут, в полной темноты я испытываю дезориентацию. Неописуемые человеческие звуки (самопроизвольные вопли, тяжелое дыхание, детское хныканье,музыкальная часть истеричного смеха) танцуют вокруг в заряженном воздухе.
Гудит генератор, и тусклый колеблющийся жар заменяет освещение, которое является нормой в 13. Это ближе к тому, что имели наши дома в 12, когда свечи и огонь горели ночью зимой. Я достигаю Прим в сумерках, сжимаю руку на ее ноге, и тяну себя к ней. Она спокойным голосом напевает что-то Лютику.
