В эти первые микронные доли своего существования молодая вселенная достигла своих границ, отняв у беснующегося НИЧТО громадный объем для заполнения НЕЧТО. Со все возрастающей скоростью радиус нового кластера возрастал в миллион миллионов раз за каждый крошечный шажок длительности.
Почти мгновенно фантастический взрыв размазал материю по созданному им пространству очень горячим, пугающе хаотичным, бурнокипящим бульоном.
В этом беснующемся вареве кванты энергии и мириады частиц, юные, еще слишком простые предтечи будущей таблицы химических элементов, начали свой безудержный и бесконечный во времени путь.
Новая Вселенная родилась!
«…И увидел робот, что это хорошо,
И отделил свет от тьмы…»
Энергетический пар и радиация, в виде которых шагал по новой вселенной титанический Большой Взрыв, перестали быть однородными.
Сначала родились кварки и антикварки. А затем, спустя всего лишь мгновение, — протоны и нейтроны.
Но вот минула целая секунда нового Бытия, и свет увидел первый электрон.
«…И было начало, и был конец — секунда первая.
И сказал робот: да будет твердь посреди воды и да отделяет вода твердь от тверди…»
Бульон остывал. Появилась твердь… Постепенно в громадном пространстве возникли «шероховатости» — из материи и пустоты. Повсюду раскрылись гигантские пугающие пространства, не настолько пустые, чтобы считаться ничем, но все же лишенные привычного «элементного» содержания. Частицы собирались в кучи и в кучи куч, и материя отсеивалась от отсутствия таковой. И закрутились первые размытые ленты галактик и первые туманности — прародители будущих звездных скоплений, вспыхнули пылающими островами меж бескрайнего моря вакуума. И отделила «вода» твердь от тверди.
«…И было начало, и был конец — секунда вторая.
…И сказал робот: да будут светила на тверди небесной для освещения земли, и для времени, и для определения пределов…»
Ядро гелия, впервые рожденное в этом мире на третью секунду существования, галопом проскакало свой путь, со страшной скоростью закручиваясь в подлинную МАТЕРИЮ. Частицы все еще двигались быстро, поскольку имели слишком большую энергию. Но далее, с каждой минутой роста, вселенная замедлялась и… остывала, как будто таяла, но только наоборот.
Ленты галактик закручивались, остывая и собираясь в невидимые глазу струны, толщиной в сотни миллионов световых лет, а длиной — почти в бесконечность. Струны эти мелькали и пересекались, перекручиваясь одна с другой в замысловатые, сложнейшие узлы. Движение их замедлялось, и все пространство, заполняющее молодой мир от начала и до конца, скрутилось в огромный четырехмерный шар, замкнутый сам в себя.
Вселенная наконец достигла своих собственных, последних границ!
А вместе с границами пространства познавало свои пределы и Время. Оно появилось вместе с первыми кварками, заставив материю подчиняться обычным физическим законам и сделав свет вновь, как и всегда, самым быстрым из возможных своих гонцов. Вместе с пространством оно двинулось вслед за новорожденными галактиками, заставляя протоны и электроны сливаться в атомы, а атомы — в молекулы вещества.
Из малых туманностей, на которые разбиты галактики, под воздействием центробежных сил возникли некие уплотнения, сбившие вещество настолько, что внутри образованных туманностями газовых шаров заработали ядерные котлы неисчерпаемой, пугающей силы, и мириады звезд осветили новое пространство своими негаснущими лучами. Повсюду вспыхнули, повинуясь неумолимой силе и логике Сотворения, бесчисленные точки новых и новых Солнц, пронзающих Вселенную своим светом.
А вокруг них, исполняя свой вечный танец, в немыслимом хороводе закружились остаточные туманности — отторгнутые светилом, но имеющие при этом собственный план и предназначенье. Под воздействием гравитации и вращательного момента эти туманности вокруг звезды все сгущались, становились более плотными и плоскими, превратившись в огромные диски, разбитые постепенно на части, ставшие зародышами планет… Механический господь довольно мигнул очами видеокамер и приступил к выполнению следующей и, возможно, самой важной части своей работы.
«…И было начало, и был конец — секунда третья…
И сказал робот: да произрастит земля зелень, и траву, и дерево плодовитое.
И да родит земля душу, и скот, и всех гадов земных по роду их.
И звери, и птицы да размножаются на земле!
И стало так…»
Бесчисленные семена с вмороженными в лед аминокислотами разлетелись по новосотворенной вселенной в ядрах комет и в болидах метеоритов. Песчаным ветром оцарапали эти парящие космические вестники жизни лица юных планет, оставив на них свои нестираемые следы. В мертвых болотах молодых континентов и на дне бушующих океанов, застыли те семена. И начали свою нескончаемую работу…
«…И было начало, и был конец — секунда четвертая…»
За эту секунду, отсчитанную по личному времени бога-робота, в новой Вселенной минули сотни тысячелетий. На берег молодых океанов вышли потомки принесенных кометами «семян жизни» — первые земноводные.
«…И было начало, и был конец — секунда пятая…»
Огромные ящеры сотрясли планеты своим рычанием. А гигантские папоротниковые леса взметнули к небесам ветвистые кроны.
«…И было начало, и был конец — секунда шестая…»
Саванны огласились ревом гигантских млекопитающих. Шестая секунда подходила к неизбежному своему концу… А эволюция — к логическому завершению.
«…И сказал робот: „Я сотворю человека!
И да владычествует он над рыбами, и зверями,
И над птицами, и над всяким скотом,
И всяким животным, и всяким пресмыкающимся по земле,
И над всею землею!“
И сотворил он его из праха и вдунул в лицо дыхание жизни…
И было начало, и был конец — секунда седьмая…»
Нелепое, косматое, прямоходящее существо с большим оттопыренным пальцем на руках ударило себя в грудь дубинкой из берцовой кости убитого соплеменника и громким, нечленораздельным ревом заявило о своей власти над временем и пространством.
Однако с созданием человека работа бога-робота отнюдь не была завершена. Вместо того чтобы почить на лаврах в этот заключительный, седьмой этап вселенского Сотворения, бессмертный робот породил последних и самых главных своих детей.
