– А в следующий раз гранатой в нас бросишь ряди смеху?
– Зато тебя можно использовать как оружие массового поражения. Запустить тебя в лагерь дикарей и подождать, пока они под твоим воздействием подохнут от скуки, – сказал Ферулан. – Ладно, идемте посмотрим, что за подарки нам приготовили дикари, пока не растерялось всё волшебство момента.
Держась за ушибленное бедро, в которое угодила пуля, Ферулан похромал туда, где среди осколков витрины лежали тела убитых.
В объемных сумках, которые дикари держали на плечах, когда вышли из магазина, обнаружилось то, что искали странники. Мародеры сгребли всё, что увидели на витринах: винтовки, гранаты, револьверы и даже охотничьи ножи. Один из таких ножей Ферулан взвесил в руке и присвистнул:
– Надо отдать должное дикарям. Кое-что они таки научились делать неплохо.
Он засунул нож за голенище сапога и выпрямился:
– Ну что, я думаю, следует пока спрятать всё это добро. Заберем, когда будем выбираться из города.
– А если кто-нибудь заберет его до нас? – насторожился Ольт.
– Это смотря как спрятать. Думаю, вон то здание отлично подойдет, – он указал на высокий дом рядом с магазином.
Они вошли в темный подъезд и поднялись по лестнице на второй этаж. Перед ними открылся длинный коридор с двумя рядами дверей по бокам. Некоторые двери были распахнуты, и перед ними стояли, застыв в последней муке, окаменевшие изваяния. Проходя мимо одной из таких статуй, Тоин случайно задел её плечом и почувствовал, как по телу его прокатилась жаркая волна. Он увидел, как этот мужчина, обезумев от страха, в отчаянной попытке спастись от смертоносного луча, кинулся прочь из квартиры. Выскочив на лестничную клетку, он увидел нескольких соседей – они выли и корчились, будто их тела сковал обширный подагрический приступ. И тогда мужчина закричал. И продолжал кричать, пока его самого не согнуло от боли.
– Тоин, ты там девчонку себе присматриваешь, что ли? – окликнул его Ферулан.
Тоин стряхнул с себя наваждение и увидел, что отряд ушел вперед. Командир подошел к одной из дверей и небрежно оттолкнул изваяние в виде молодой женщины, закрывающее проход. Статуя упала с глухим стуком, будто была сделана из дерева. Ферулан переступил через тело и шагнул внутрь квартиры:
– Думаю, это место нам подойдет.
Тоин нагнал своих. Подойдя к скрюченному лежащему телу, он перескочил через него, стараясь случайно не прикоснуться, что вызвало смех Ферулана:
– Испугался, малыш?
– Нет, просто…
– Да ладно тебе, все ж свои.
Ферулан прошелся по широкой гостиной, в окна которой начинали пробиваться несмелые розовые отблески рассвета:
– А тут неплохо. Совсем неплохо, – он поскреб пальцем картину, висящую на стене, будто хотел содрать с нее краску. – Мда, я бы такое дома не повесил. Да и запах тут какой-то странный. Ладно, бросайте сумки, сейчас найдем им место. Кроме того, я думаю, нам следует остаться тут до вечера – вдруг дикари вздумают днем расхаживать по улицам. К тому же, нам не помешает отдых. А потом продолжим поиски.
– У нас не осталось еды, – мрачно заметил Улкаун. – Я бы чего-нибудь перекусил.
– Не хныч, – сказал Ферулан. – Во время осмийской войны наш отряд, бывало, по несколько суток держался без еды и отдыха. Считай, мы тут на воскресной прогулке.
– Твой рассказ не слишком утоляет голод, – проворчал Улкаун, пристраивая сумку с оружием в угол комнаты за кресло.
– Ну пройдитесь по квартире. Не может же быть такого, чтобы дикари совсем ничем не питались. Значит здесь что-то должно быть.
Улкаун последовал совету командира и принялся шарить по комнатам. Ольт решил составить ему в этом компанию, ведь на правах нашедшего еду он мог урвать себе кусок побольше.
Быт землян чем-то напоминал Ольту его собственное жилье. Конечно, материалы, из которых была изготовлена мебель, отличались от привычных, да и домашняя техника выглядела забавно примитивной, но в целом всё было похоже – кровати, столы, стеллажи… Только в доме Ольта на стеллажах было принято хранить чип-карты с голограммами и сувениры, привезенные с других планет, а здесь всё место занимали бумажные тома. Ольт взял с полки один из них и открыл наугад – на пожелтевшей бумаге были разбросаны значки незнакомого алфавита, и даже отдаленно нельзя было понять, может ли этот текст представлять какой-нибудь интерес для странников.
Ольт повертел в руках том и уже собирался поставить на место, как из него вывалилось несколько небольших прямоугольных бумажек, когда-то заложенных хозяевами между страницами. Ольт поднял одну из них и поднес к лицу. Посреди алого прямоугольника был изображен профиль какого-то дикаря, вокруг пестрели всё те же непонятные значки. Он смял бумажку и выбросил её через плечо, вздохнув:
– Лучше бы это была еда.
Казалось, в этой квартире находилось что угодно, кроме еды. Множество вещей непонятного назначения лежали на столах, стояли на полках или просто валялись на полу. Но ничего из этого было не похоже на то, что можно съесть.
Необследованным осталось всего одно помещение, и Ольт с Улкауном двинулись туда. Они толкнули белую дверь в конце небольшого коридора, и тут же отпрянули, сбитые волной сладковатого запаха разложения. Теперь стало понятно, откуда по квартире разносился этот странный запах, на который обратил внимание Ферулан. Но если в гостиной эта вонь была едва уловимой из-за открытых окон, то здесь ею пропитались все стены и мебель.
Ольт прикрыл нос ладонью и вошел. Это помещение казалось живым и копошащимся из-за насекомых, тучей роившихся под потолком. Посекундно отгоняя мух, так и норовивших сесть ему на лицо, Ольт осмотрелся. В этом небольшом помещении было два стола – один у стены, второй посредине, у батареи стояло ведро с водой, из которого торчала швабра – видимо, хозяева собирались заняться мытьем полов, прежде чем их остановил обнулительный луч.
Возле окна находился высокий белый ящик, наподобие тех, что странникам уже приходилось встречать в закусочных, только меньше. Как правило, в этих металлических ящиках странники находили только гнилую и заплесневевшую субстанцию, но оставался шанс, что где-то там также могут стоять железные круглые банки, в которых еда не портится.
Ольт сделал шаг к холодильнику, обогнув стол, и замер. На полу между стульями лежало тело старика. Оно не было похоже на ставшие уже привычными человеческие изваяния. Кожа не обтягивала иссохшую фигуру – она посерела, вздулась и кое-где свисала пластами, открывая взору кишащее личинками мясо – такое же серое. Глаза старика были выпучены, изо рта вывалился почерневший язык. Рядом с телом сидело небольшое пушистое животное и, не обращая внимания на незваных гостей, с аппетитом вгрызалось в шею старика.
