Где-то далеко и в то же время невыносимо близко щелкнул застежкой ремень, и меня вдавило в кресло. Гамов, дурацкий Гамов забеспокоился и пристегнул собственноручно.
– Вот что, Лив. Я веду. А ты ищи быстро-быстро ближайший рейс до Лондона.
Я зачарованно кивнула.
– Слышишь меня? Достала айфон, быстро, зашла на «Энивей Энидей» и ищешь. Прямо сейчас.
– Максим, у меня паспорта нет, – отозвалась я, все еще околдованная идеей.
– Едем к тебе, потом в аэропорт. Думаешь, почему про наличку сказал?
Не глядя на меня, Гамов вжал в пол педаль газа, и мы рванули с места, как укушенный за хвост дракон. До дома донеслись за минуту.
– Одна нога здесь, другая там.
Я послушно кивнула, выбралась из машины, и тут порыв морозного ветра как будто толкнул меня в грудь: «Девочка, папа умирает». Я тряхнула волосами и помчалась наверх, перепрыгивая ступеньки; едва сумела открыть квартиру, впопыхах что-то разбила, но все-таки достигла пункта назначения: большого трюмо с документами. Диплом, право собственности, свидетельство о смерти (тут когтистая схватила меня за сердце, неужели не успею, неужели, как к бабуле, не успею?), вот же он, уродливый синий документ. Бегом вниз.
В машину я вломилась почти силком, запрыгнула внутрь, сразу пристегиваясь.
– Проверил. Ближайший в двадцать один сорок из Домодедова.
Я повернулась к нему, невероятно расстроенная, чувствуя, как сердце падает вниз:
– Не успеть.
– Лив, – Гамов робко улыбнулся. – Говорю же, хорошо, что есть наличка.
С этими словами мы стартовали еще быстрее, чем в прошлый раз, и через невероятно короткое время летели по полупустой Москве на скорости сто двадцать.
– Убьемся же, – протянула я.
Гамов только хмыкнул в ответ, и я впервые обратила внимание на то, что он не снял перчатки, да и руль держит как-то странно.
Мы резко повернули направо – так, что шины завизжали, и машину слегка крутануло.
– Не успеем.
– Кстати. – Гамов все так же сосредоточенно смотрел на дорогу. – Айфон. В правом кармане джинсов.
Я собралась покраснеть, как малинов цвет, но тут мы с размаху затормозили перед взявшейся из ниоткуда вереницей машин, и он вытащил телефон сам. После чего, не успела я ахнуть, развернулся через две сплошные и был таков.
– Что делать-то?
– Код – семь пять пять шесть. В телефонной книжке находишь Макса.
Я послушно разблокировала тяжелый аппарат. Глаза резануло: на экране, конечно, была красавица Рита, обнимающая Гамова за шею.
– Набрала? – нетерпеливо спросил он, петляя неизвестными мне дорогами и переулками. – Ставь на громкую связь.
Я так и сделала. Потянулись длинные гудки, потом трубку сняли.
– Ма-а-а-акс, – раздался из динамика приятный мужской голос. – Какими судьбами?
– Тезка, слушай. – Мы снова уперлись в пробку, и Гамов дал задний ход на какой-то невероятной скорости. – Такое дело. Нужно в двадцать один сорок улететь в Лондон. У подруги инфаркт у отца. Мы едем, но боимся не успеть, даже если купим билеты и зарегистрируемся.
– Хотел новую книжку попросить вне очереди, но, похоже, неуместно. Так, слушай, перезвоню через минуту.
Вызов оборвался. Я ошарашенно смотрела на Гамова, который все так же спокойно вел на невероятной скорости машину.
– Тебя прав лишат. Камеры везде.
Мобильник ожил. Я провела пальцем по экрану и поняла, что руки дрожат.
– Ма-а-акс, а с чего ты вообще взял, что на пятничный рейс Москва – Лондон есть билеты?
– Тезка? – коротко отозвался Гамов.
– Пришлось ссадить двух особенно наглых туристов. Улетят на следующем. Диктуй мне имена, быстро, пока не раздумал.
Гамов выразительно кашлянул, и я засуетилась, вытаскивая паспорт из сумки.
– Здравствуйте. Оливия Розен, гражданка Соединенного Королевства.
На том конце присвистнули.
– Розен? Ладно, молчу, простите. Как пишется?
– Розен, – обреченно кивнула я.
– Значит, как слышится, так и пишется… А непростые у тебя подруги, Макс. Оливия, извините, даст бог, батюшка поправится.
Я снова кивнула – на этот раз в знак благодарности.
– Так, замечательно. Твое имя, Максим, я знаю наизусть. Приедете в Домик – встретят в лучшем виде. Будет девочка дежурить на входе, сейчас ее номер скину эсэмэской.
– Спасибо, Макс, я твой должник.
– Да… брось, – неуверенно отозвались на том конце провода. – Не будем считать, кто кому сколько должен.
Вызов снова оборвался.
Тупо глядя на экран, я наконец-то спросила:
– Что значит «твое имя я знаю»?
Мы как раз притормозили на светофоре. Гамов мягко улыбнулся и бросил взгляд на меня.
– Ради Оливии Розен рейс задерживать не будут. Ради Максима Гамова – да.
Я изо всех сил постаралась рассмеяться. Получилось только хриплое бульканье.
– Летишь со мной, значит? Паспорт, виза, разумеется?
Последняя фраза целиком сводилась совсем к другому вопросу. Я усиленно гнала прочь мысли об отце – и пока преуспевала.
– Двухгодичка. Я же люблю Лондон, Оливия.
Я вздрогнула. Мягкий, сияющий, чуть расслабился, поговорив с высокопоставленным приятелем.
– И паспорт с собой? У меня не было с собой паспорта, а у тебя – есть?
– Именно. В бардачке все документы. Не выкладываю никогда, вдруг захочется поужинать в Париже.
На меня повеяло безумствами подросткового возраста. Еще бы, границ внутри Евросоюза не предусмотрено вообще. Я скривилась – и наконец решила спросить, терять-то было нечего:
– А Рита?
– Что Рита? – Его тон похолодел на несколько градусов. – В полном здравии, покое, из аэропорта позвоню ей.
– Она твоя беременная жена.
Гамов резко, почти аварийно затормозил – я увидела, что мы у терминала, когда только успели? – и, повернувшись ко мне, спокойно отрезал:
– И сейчас это не твоя забота.
Я грязно выругалась, подпрыгивая на месте в давно забытом аэропорту давно забытого города. Пролетев через паспортный контроль за секунду, я вот уже минут пять наблюдала, как к единственной стойке тащится очередь из россиян. Гамов виновато покачал головой и махнул рукой в сторону выхода: беги, мол. Я стиснула зубы, мгновение порассматривала перспективу, потом углядела молоденького пограничника и, схватив его за рукав, начала трясти паспортом. Он, разумеется, шел открывать еще одну кабинку, но, не выдержав моего напора, сказал что-то в рацию, и через пару мгновений заработали все. Гамова вообще не мучили.
Мы, не сговариваясь, схватились за руки, и побежали по указателям искать кеб. К счастью, несмотря на позднее время, таковой присутствовал. Я достала телефон, продиктовала адрес и посулила пятьдесят фунтов сверху за быструю доставку. Водитель, пожилой интеллигентный англичанин, втопил похлеще Гамова, и мы снова пристегнулись. Я так и не убрала телефон и, завороженная, смотрела на чужие цифры, когда-то бывшие обыденностью и нормой.
