– Наверняка, - обнадежил эльфку гном, - Условились в Шаргарде встретиться.
Нэй обрадовалась и слишком сильно понукнула лошадей, что отдалось жалобным ржанием.
– Потише! - осадил Гортт, - Ты мне их угробишь! И так им почти отдыха не даем.
– Простите, - смущенно пробормотала эльфка, когда гном отнял у нее поводья.
– Да это ладно. Чего со своими не едешь?
– Я вам мешаю?
– Мне не в тягость, хоть спи здесь. Просто, смотрю, сторонишься ты как-то маэстро и Клару.
– А можно? - в ее глазах загорелась непонятная надежда.
– Что?
– Ночевать в вашей повозке?
Гортт опешил от такой просьбы.
– Погоди. Тебя что? Выгнали?! - гном постарался перехватить ее взгляд, но Нэй отвернулась.
– Я не стала дожидаться и ушла сама, - в ее голосе послышались сдерживаемые всхлипывания.
Гортт задавался только одним вопросом, почему на роль опекуна, для которой он, наемник, годился хуже некуда, провидение Основателя выбрало именно его.
– Вы же друг Карнажа, да? - словно угадав его мысли спросила Нэй.
Гном усмехнулся себе под нос. Очевидно, эльфка сделала такой вывод, заметив, как тепло он приветствовал Феникса в сильванийском трактире, где они выпивали по случаю отмщения за кузена Гортта. Что ж, вот и ему представился случай отплатить «ловцу удачи», который не спроста столько хлопотал по поводу этой акробатки.
– Да, мы с ним старые приятели, - ответил гном, - Устраивайся у меня в повозке, так уж и быть. Тащи свои пожитки.
Эльфка смущенно покосилась на него.
– У тебя их нет что ли?
Нэй отрицательно мотнула головой. Ее живот предательски заурчал.
– Черт возьми! - воскликнул в никуда Гортт, выражая этой немудреной фразой все то, что накипело у него за многие годы, когда он и в мирное время, и в военное всегда натыкался на одну и ту же до ужаса однообразную картину.
Гном вытащил из повозки свой плащ и закутал в него эльфку, сунув ей в руки краюху хлеба и флягу воды. Зло поторопив отстающих лошадей, он уставился вперед, нахмурив свои густые брови и не выпуская изо рта трубку, задымившую как печная труба. Он не хотел видеть этого взгляда, полного какого-то детского удивления и благодарности.
Кеарх этим вечером пребывал в скверном расположении духа. Мало того, что его прихватили в дело, не спрашивая, прямо с его поста на границе, где он верно служил отчизне, так еще и заставили нацепить эти людские шмотки и глупейший колпак, под который подбирались волосы и прятались острые уши.
Шаарон был близко, людские разъезды шныряли тут и там, а маг спокойно и невозмутимо допрашивал связанного темного эльфа, сидевшего у костра и твердившего одно и тоже, словно заклинание: «Oloth plynn dos! [6]»
Сильванийский чародей был бессилен - на темных эльфов практически не действовала магия, поэтому он не мог проделать с пленным тот же трюк, что и со стариной Тилем. Эльф сидел напротив связанного и пытался сломить того психологически, так как, когда он приказал своим подчиненным избить беглеца, темный только расхохотался и, с жутким акцентом, ломая и коверкая сильванийские слова, предлагал работать усерднее, иначе он от скуки уснет. Однако и допрос, упорный и долгий, тоже не давал пока результатов, кроме бесконечных призываний на голову дознавателя самой Тьмы во всем ее неиссякаемом могуществе.
– Кеарх, - позвал маг.
– Что вам угодно? - эльф подошел к костру.
– Будьте любезны, постерегите этого выродка. Мне нужно пойти расплатиться с dra. Тот хорошо выполнил свою работу, не находите?
– Простите, не соглашусь, - Кеарх мотнул головой, - Пролилось столько сильванийской крови, прежде чем мы схватили этого зверя.
Чародей осекся и внимательно посмотрел на соотечественника.
– Вы - хороший солдат, - загадочно улыбнулся маг, - Поэтому должны знать, что любой, из таких, как вы, обязан отдавать свою жизнь за своего короля без сожаления.
– За короля! - вытянулся по струнке Кеарх.
– Так то лучше, - чародей встал и отошел.
Темный эльф исподлобья посмотрел своими белесыми глазами с кошачьими зрачками на сторожа, чьим заботам его поручили, Его пепельные волосы были закинуты назад, за острые уши, не скрывая жесткие черты смуглого лица, которые кривила усмешка, складывавшаяся морщинами на тонкой коже впалых щек.
– Чего щеришься?! - угрожающе спросил эльф, - Не угомонишься никак? Ничего, Карасу, попадешь к нашему владыке, вмиг язык развяжется!
Кеарх двинул сапогом в ребра пленного. Тот завалился на бок, но снова поднялся, напрягая связанные за спиной ремнями руки.
По виду того, кого называли Карасу, можно было справедливо судить, что сражался он отчаянно. Наплечники из дубленой кожи были прорублены в нескольких местах и топорщились выбитыми металлическими бляшками. Кольчужные рукава мелкого плетения, спускавшиеся до локтя, были вспороты шпажными ударами. Куртка с глубоким вырезом вплоть до живота, который она плотно стягивала, тоже зияла дырами от уколов, которые под ней встретила легкая кольчуга. Ноги в черных штанах были кое-где наспех перевязаны обрывками ткани. На тяжелых сапогах, как и на перчатках с широким раструбом, виднелась засохшая кровь тех, кого темный эльф прикончил в неравном бою, застигнутый преследователями.
– Я мечтаю, - прошипел Карасу.
– Любопытно. О чем же? - Кеарх уселся напротив пленника.
– Найти камень побольше и размозжить об него твою гнилую башку.
– Похвально, однако несбыточно. Ты сдохнешь раньше! - глумливо ответил эльф, - Бывший velg'larn опозорился дальше некуда.
– Дубина! Был бы я velg'larn - вы бы меня никогда не поймали, - глухо рассмеялся Карасу, - Тьма всегда примет своих убийц, укроет и уведет от погони. Спроси у ларонийцев каково это, когда по стене к тебе подползает тень и всаживает выскочившей из камня рукой нож в брюхо?
– А кто же вы тогда, сударь? - поинтересовался Кеарх.
– Я? Палач, - верхняя губа темного эльфа дернулась вверх, на мгновение оголив ровные белые зубы.
Эльф невольно отшатнулся от пленника.
– Накинулись со спины - хоть в чем-то оказались поумнее своих предков, - продолжил Карасу, - Наняли dra. Как ты говоришь? «Похвально». Иначе сейчас бы все дружно лежали и гнили там, на тракте.
Кеарх взял в руки ножны с оружием пленного и с любопытством осматривал эфес шпаги с жутким широким клинком волнистой заточки из сумрачного металла. Так называли этот сплав черно-рубинового цвета кузнецы. Рукоять была обтянута светлой кожей и схвачена позолоченной цепочкой. Эльф знал чья эта кожа и старался не прикасаться к ней. Узоры на резной чашке эфеса и гарда с наконечниками-ромбами не оставляли сомнений, это был Ultrin Velve - оружие палача темных эльфов.
