Вглядевшись более пристально в знакомые ему типы, Хэн вскоре увидел, что Люк прав. Надо отдать должное его проницательности — ведь заранее он этого не знал — действительно, в той или иной группе кто-нибудь или держал на руках стонущего ребенка, или поддерживал слабого, изможденного родственника или товарища.
Хэн кивнул Люку в знак согласия с его наблюдениями.
«Люк уже не выглядит таким болезненным, каким был, когда мы вошли в купол, — подумал Хэн. — Что с ним происходит? Он ведь никогда не болеет…»
— Вы скоро все поймете, — сказала Ксаверри. Выражение лица ее было каким-то пугающим. — Наша очередь.
Она вошла во внутренний дворик. Хэн с Люком шагнули следом, Трипио двинулся за ними.
Их окружила тишина. Золотая каллиграфическая вязь, переливавшаяся по зеркальной поверхности стены, менялась, по мере того как они приближались,она двигалась и дополнялась, как будто кто-то продолжал ее выводить.
Во дворике они были одни. Тишина казалась зловещей. Хэн обернулся, не в силах справиться с ощущением, что все разом исчезли. Но это было не так — все они оставались на прежнем месте, толпясь у входа во дворик в ожидании своей очереди, возбужденно разговаривая между собой. Только их голосов совершенно не было слышно.
— Мастер Люк, — спросил Трипио. — Я не знаю, может быть, мне лучше остаться снаружи?
— Как тебе больше нравится, — сказала Ксаверри. — Но я здесь свой человек, и никому из нас ничего не угрожает.
— Угрожает? — спросил Хэн. — Минутку-минутку! Кто это сказал о какой-то угрозе?
— Никто, — улыбнулась Ксаверри. — Я сказала, что, раз вы со мной, вам ничего не угрожает.
— Но…
— Я имел в виду не опасность, — проговорил Трипио. — А возможность присутствия здесь таких… как я.
— Здесь принимают все формы существования, — отозвалась Ксаверри.
— Даже дройдов?
— Даже дройдов.
— Ах, вот как, — сказал Трипио. — Нечто необычное. Я бы сказал, передовое.
Они миновали арочный вход в конце дворика и спустились в самый настоящий сумасшедший дом.
Испытывавшая перед входом благоговейный трепет толпа внутри превратилась в сборище воющих, ноющих, стонущих и рыдающих просителей. Все взоры были устремлены к огромному золотому алтарю, возвышавшемуся над этой бурлящей массой.
— Вару, помоги нам! Вару, исцели моего ребенка! Исцели мою сестру! Защити моих братьев от проклятии, павшего на них!
Люк стиснул руку Хэна с такой силой, что тот оторопел.
— Эй, малыш…
— Смотри!-завороженно прошептал Люк. Алтарь шевелился. Хэн напрягся.
— Что-о? А это откуда, Трипио?
— Признаюсь, сэр, несмотря на мое знание всех миров Новой Республики и многих миров за ее пределами, мне незнакомо это существо.
— Это Вару, — сказала Ксаверри. Алтарь — существо — стал расти вверх, уменьшаясь в ширину. Он направил свое внимание на них.
— Подойди ко мне, Ксаверри.
Голос был густым, чистым и очень мягким. Он наполнял все огромное пространство театра. Ксаверри шагнула вперед, и толпа стала расступаться перед ней. Хэн пошел за ней, не думая ни о чем. Единственное, чего он хотел, — это то, чтобы она не подходила к этому странному существу одна. Люк отпустил его руку.
Подойдя к алтарю, Хэн смог получше разглядеть Вару. Это была сложная конструкция из гравированных золотых щитов. Но за щитами, просматриваемый с определенных углов зрения и при определенных движениях существа, виднелся кусок сырой, не покрытой кожей плоти. Жидкость — кровь? — сочилась сквозь массивные щиты, искрясь, стекала по ним и падала каплями и тонкими ручейками на помост, где собиралась в большую чашу. Кровь стекала с помоста и, застывая, образовывала сталактиты, которые почти касались пола аудитории. Ксаверри остановилась у края помоста.
— Ты нье одна, Ксаверри, — прошептал Вару.
— Я нье одна. Вару.
— Они желают исцелиться? — голос Вару был бесконечно усталым.
— Ньет, Вару. Я привела новых студентов учить твои откровения, постигать твою истину и познавать твою сущность. Для того, чтобы они посвятили себя тебе.
Хэн размышлял над странным акцентом. «Нье»… Чушь какая-то!
Вару вздохнул.
— Мнье очень приятна Только ты одна, Ксаверри, приньесла мнье подарок. Все другие берут мои дары — и я рад давать им! Но…
— Твоя щедрость — величайшее чудо Станции Крси. — сказала Ксаверри.
Никто не откликнулся на жалобу Вару, как будто шепот существа достигал только слуха Ксаверри и ее друзей. Хэн не слышал, как Вару разговаривал с кем-нибудь еще. Его слух улавливал только шепот Вару, адресованный Ксаверри.
«Неплохой трюк, — подумал Хэн. — Ведь это просто трюк, не так ли? Если… если это не то, что ищет Люк».
Он взглянул на Люка, но не смог определить, считает ли тот Вару Джедаем. Лицо Люка было напряженным и сосредоточенным, но проблесков радости на нем Хэн не заметил.
Золотые пластины Вару зашевелились, чувствительные и гладкие, как чешуя. Они сжались, и вены между ними тесно сплелись. Кровь обильно стекала вниз, образуя густой сверкающий слой на помосте.
Когда панцирь Вару сжался, существо еще больше вытянулось вверх. Хэн безуспешно пытался найти у него какие-нибудь явные органы зрения, слуха, обоняния или любые другие органы чувств. Для него было загадкой, каким местом Вару говорит.
«Может быть, он реагирует на нас тепловыми рецепторами, как змея? — подумал Хэн. — А может быть, он никак нас не воспринимает. Может быть, он вовсе не живой».
— Ты приньесла мнье новое создание, — сказал Вару, обращаясь к Ксаверри. — Я видел много людей раньше — о да, много людей, таких хрупких,но такого существа не видел.
Вару подался вперед. Засохшая кровь отвалилась, открывая новые золотые чешуйки.
— Как тебя зовут? Кто ты? Ксаверри вывела Трипио вперед.
— Это мой новый знакомый, Перпл-Три.
— Добро пожаловать, Перпл-Три, — сказал Вару.
— Благодарю вас, господин Вару, — сказал Трипио. — Я весьма польщен быть принятым вами.
— Меня зовут только Вару. Хотя некоторые называют меня «учитель». Это единственный титул, который я допускаю.
— Тогда я с удовольствием тоже буду его использовать, с вашего позволения, — сказал Трипио. — Я изучал много предметов во многих местах. Я являюсь экспертом по вопросу о взаимоотношениях между человеком и киборгом и свободно владею шестью миллионами форм общения. Я всегда восхищаюсь учителем, который несет эзотерическое знание.
Хэну уже надоело стоять возле Вару, вдыхая тепло и сырость его крови или как она там называется. Люк, напротив, как загипнотизированный, во все глаза смотрел на Вару.
— Расслабься, малыш, — тихо сказал Хэн. — Это всего лишь…
