— Все мы совершаем проступки, но не каждый может признать свои, даже самые явные, ошибки. — Слова Хьюберта немного задели Батлера за живое. Впервые кто-то из гражданских говорил с ним на равных и столь понимающе-душевно.
Хьюберт протянул Батлеру распростертую ладонь, и они оба крепко пожали друг другу руки.
— Знай, Хьюберт, — произнес Батлер. — С этого момента ты больше не мой подчиненный.
Хьюберт на мгновение озадачился, но следующие слова отставного военного усмирили его неверное предположение.
— Отныне ты не будешь выполнять моих распоряжений. Теперь мы с тобой на равных.
Хьюберт в знак признательности еще крепче пожал ладонь Батлеру.
Тем временем паренек, капающийся в столике, уже вытащил все его немногочисленные атрибуты. Дабы не издавать лишнего шума, он побросал все содержимое на кровать, и после, решив облегчить конструкцию, отправил туда же два небольших, съемных ящика. В последнюю очередь спортсмен убрал с тумбочки, стоявшую на ней, изысканную настольную лампу.
О том, что в фургоне имелась специальная — для спасательных организаций сигнализация, Хьюберт прекрасно знал. В случае ее срабатывания и не отключения в течение пятнадцати-двадцати минут, к месту парковки автомобиля должна была прибыть патрульная машина для выяснения обстоятельств. По крайней мере, все это было теоретически. На практике же проверить подобное, в силу отсутствия прецедента, не было возможным.
— Вы уверены, что патруль приедет на рев сигнализации? — поинтересовался Людвиг.
Винсент сидел рядом с напарником и вопросительно глядел то на Батлера, то на Хьюберта. Было заметно не вооруженным глазом, что обоих консьержей интересует один и тот же вопрос, который наверняка также таился и в головах присутствующих постояльцев.
— Уверены — отчасти! — не колеблясь с ответом, заявил Батлер. Он не собирался утешать людей заведомо ложным ответом и давать им стопроцентные иллюзорные надежды.
— Мы надеемся, — нетерпеливо перебил Батлера Хьюберт, — что результат будет столь же положительным в практике, как и в теории.
Мысли Батлера заметались между такими естественными понятиями, как причина и следствие. «Каким образом сообщить полицейскому, если он все-таки приедет, о том, что им нужна помощь, и главное, предостеречь его самого от входа в отель».
— Готово. — Шепчущий голос молодого мужчины, выведя Батлера из задумчивого состояния, сообщил о плодотворном завершении его трудов.
«А что, если столик не долетит до фургона», — тревожная мысль заставила Батлера наморщить лоб.
Хьюберт заметил замешательство на лице отставного военного, но не произнес ни слова.
Батлер, ощутив на себе весь груз ответственности, отбросил назойливую, негативную мысль и решил переходить от теории к практике.
Оглашенная им ранее затея не была изменена ни на йоту. Он протянул руки, чтобы помочь пареньку водрузить опустошенный каркас темно-лакированной тумбочки — из ценной породы дерева — на широкий, во всех отношениях, подоконник. Хьюберт тоже не остался безучастным. А все остальные, изредка косясь на входную дверь, временами дребезжащую от паучьего натиска, следили за манипуляциями предприимчивых мужчин.
— Давайте, надо принять удобное для всех положение, — порекомендовал Батлер, — и как следует, размахнувшись, одновременно отпустить тумбу в свободный полет. — Сказать подобное, конечно, было легче, чем сделать. — Отставной военный по озадаченным лицам своих помощников быстро догадался, что они затрудняются в принятии правильного решения. — Хьюберт влезай на подоконник…
В конце концов, под неутомимым взглядом консьержей и измученных постояльцев, троица самоотверженных мужчин, неоднократно сменяя местоположение друг друга, умудрились занять самое оптимальное пространство для каждого, с разумной целью — удачного броска.
Не сводя глаз с фургона, они, раскачав тумбочку, швырнули ее вниз. И теперь Батлер наконец-то понял: Все предпринятые заранее действия, для удачного запуска столика, оказались небезосновательными. Пролетев несколько метров в сторону, деревянный каркас — под углом — с огромной скоростью приземлился на крышу пассажирского фургона спасателей.
Тяжести, помноженной на скорость, оказалось предостаточно, чтобы после столкновения тумбы с металлической крышей, столик разлетелся на фрагменты, а машина не ограничилась только приличной вмятиной. Ее переднее стекло, словно лопнув, разлетелось на мелкие, многочисленные кусочки.
По всей улице, взбудоражив птиц, взметнувшихся с деревьев в небо, раздалась сирена многоголосой сигнализации.
Молодой мужчина, взглянув на спасателей, неловко произнес:
— Надеюсь, в вашей страховке прописан пункт на что-то похожее, как например, комнатный столик, выпавший из окна на крышу автомобиля?
Хьюберт, взирая на расшумевшийся автомобиль, только лишь хмыкнул. А Батлер, нервно поморщившись, и вовсе промолчал.
* * *
Людвиг и Винсент, не в силах поверить в сигнал, улюлюкающий на всю улицу, вскочив с насиженных мест, уставились в окно. Представшее их взору зрелище было краше всяких слов.
— Сочувствую, — промолвил Винсент. Остальные присутствующие, не вставая со своих мест, и так догадались, что речь идет об автомобиле.
Батлер ничего не отвечая, прикрыл створки окон. Пройдя к широкому креслу, он окунулся в него и, расслабившись с закрытыми глазами, стал ждать прибытия полицейского.
— И что теперь? — не выдержав, заговорила женщина, молчавшая все это время. — Мы вот так будем сидеть и ждать?
Батлер неохотно разомкнув веки, взглянул на нее. По внешним признакам она была моложе Мередит, но старше девушки, которая чудом осталась жива после того, как паук откусил голову мужчине, взявшему ее в заложники. С большим трудом, но Батлер стерпел ее словесное вторжение в личное нервное пространство, как стерпел и низкорослого иностранца, подхватившего ее тему.
— Я согласен с леди, — на ломанном английском проговорил тот.
Отставному военному хотелось схватить обоих за шею и, подтащив к двери, вышвырнуть наружу. Таким образом, у остальных осталось бы побольше времени перед вторжением насекомого. Естественно, он этого не сделал. Но соблазн был так велик…
— Мы выслушаем любые ваши предложения, — гораздо тише предшественников, но с грубой интонацией, произнесла Мередит.
Низкорослый иностранец взыскательно взглянул на единомышленницу.
— У меня нет своих идей, — ответила та. — Но нельзя же, просто сидеть и ждать! — Возбужденная женщина не старалась говорить тише, что в большей мере и беспокоило Батлера, нежели чем слова, которые она произносила.
