Нэля тронули сзади за плечо. За спиной у него стоял Танай.
– Я хотел поговорить с тобой на прощание, – сказал он. – Давай отойдем в сторону.
Понятие «в сторону» на полной пассажиров и матросов палубе парусника, совершающего маневры, было весьма относительно. Оно означало отойти от одних людей и приблизиться к другим. Нэль с Танаем так и сделали.
Взгляд Таная, обычно открытый и исполненный дерзости и веселья, на этот раз обращен был Нэлю под ноги. В руках Танай смущенно вертел кисточку своей черной, как смоль, косы. В общем, выглядел и вел себя помощник штурмана необычно.
– Я хотел тебе предложить… не уезжать со своими, – проговорил Танай. – Я хотел попросить… Выходи за меня замуж, Нэль. У моей матери есть домик в Арденне. Я иногда ухожу в море надолго, но она добрая женщина и тебе не будет там плохо. А если ты захочешь, я брошу мореплавание и займусь чем-нибудь другим. Оставайся со мной, Нэль.
Нэль покачал головой.
– Почему? – полушепотом спросил Танай.
Нэль пожал одним плечом.
– Но ты ведь и не ждал, что я соглашусь, – ответил он. – Я нахожусь на военной службе и не могу бросить ее по собственному произволу. Даже если бы у меня было такое желание. А у меня его нет. Да и ты не знаешь, чего просишь. Быть может, я совсем не тот человек, как думается тебе. К тому же… я замужем, Танай.
Изумрудно-зеленые глаза Таная погасли.
– Прости, – сказал он. – Но спросить я был должен.
Нэль кивнул:
– Прощай, Танай.
Помощник штурмана, не ответив, развернулся и быстрым шагом направился к своему месту близ рулевого. Нэль проводил его взглядом, хотел перейти ближе к борту и, сделав шаг, натолкнулся на Маленького Ли.
– Чего хотел от тебя этот тип? – поинтересовался Ли.
– Чтоб я стал его семейным партнером, – сухо отвечал Нэль.
Ли захлопал глазами и уставился вслед Танаю.
– Интересно, как он себе это представляет, – задумчиво проговорил он. – Как они вообще это делают?
Нэль сказал:
– Так же, как и ты. Можешь поверить мне, Ли. Ничего нового. – И пошел прочь.
Маленький Ли остался стоять с открытым ртом.
По-летнему яркая и солнечная погода установилась в этом году рано. Было тепло, легкий ветерок со стороны залива шевелил молодые листочки на деревьях и мягкую бахрому озерной травы дикуши, обрамляющую старые пруды недалеко от Большого Улья.
Аглар и Джу расположились на берегу пруда под тополями, на упавшем стволе старого дерева, устроенном теперь вместо парковой скамьи. Им выпал последний участок пути посольства. Городская стража обеспечивала охрану самой процессии. Войско Порядка и Справедливости несло ответственность за общее спокойствие на улицах во время переезда посольства из гавани в Большой Улей.
Шан оказался прав, занятие это было неимоверно скучное. Угол тихий. Нет ни лавок, ни питейных, ни постоялых дворов. Вся Песочная улица – лишь несколько больших пустых домов, вроде Большого Улья, выстроенных в ряд. Хозяева-северяне проводили в них зиму, а на летний год уезжали в свои поместья следить за хозяйством. По другую сторону улицы, за канавой, обеспечивающей проточность прудам, располагался парк. Зимой тут было весело. На пруды горожане ходили кататься на коньках, в парке строили снежные горы и ледяные фигуры, устраивали фейерверки и гуляния. Словом, было за чем последить. А летом порядок и спокойствие соблюдались здесь сами собой.
Сейчас на другом берегу пруда паслась коза, и седой морь с длинным загнутым клювом, поджав одну ногу, ловил в мелкой воде выводящих рулады лягушек.
Если бы не жгущие Джу сквозь рубашку ворованные бумаги, он бы обрадовался поводу побездельничать. Просто посидеть в тени под деревом и послушать лягушачье пение – удовольствие, которое нечасто ему выпадало. Но нетерпение ворочалось внутри пойманным в банку ужом, завязывалось в узел, развязывалось, бессмысленно ползло по кругу, томилось, просилось на свободу. Наблюдать его извивы в себе Джу было тяжко.
Посольство не ехало, хоть плачь. Даже Аглар, не опомнившийся еще от разговора с префектом, не приставал с поучениями. Можно было прислониться к тополю и досмотреть те кусочки снов, на которые не хватило времени утром. Или помечтать о том, что через два дня в театре опять пойдут представления и Джу сможет полюбоваться на свою певичку. Или нет, о том, как он не пойдет в театр, а на те деньги, что платят в кассе за вход, купит соседке крашеные костяные бусы, и она сразу станет покладистой и доброй. Все ж лучше полушка в руке, чем золотой в чужом кармане…
Но Джу ничего на ум не шло из-за этой затеи с родительским делом. Он не мог отвлечь себя ничем. Ломал голову: как разобраться, как навести порядок в запутанных листах? Из того, что он успел просмотреть, общей картины не складывалось ну никак. Что положить в начало дела: пожарную сводку с холма Вальялар, показания каких-то наемников Валахада, что они вообще тут ни при чем, а просто мимо шли, справку из налоговой инспекции, что с денег, получаемых матерью Джу от его отца, она, как официальная содержанка, исправно платила налог?
У Джу душа чесалась достать бумаги прямо здесь и начать их раскладывать. Если бы Аглара не было рядом, он так бы и поступил, наплевав на все посольства.
Еще Джу испытывал настоятельную потребность встретиться с советником Дином или дядей Волком. К Волку поехать было можно без всякого повода – все-таки он родственник. Но ведь не Волк сказал ему про государево участие в смерти его родителей. А для свидания с господином Дином повод был необходим. Хотя бы формальный.
– Если ты вздумаешь выслуживаться за мой счет – тебе это боком выйдет, – ни с того ни с сего вдруг сказал Аглар. До этого момента он так же, как и Джу, был глубоко погружен в собственные размышления.
– Что вы имеете в виду? – встрепенулся Джу.
– То самое, – буркнул Аглар. – Ты с чего вино сегодня притащил? Тебя разве просил кто? Почему префект мне вдруг вопросы задавать начал? Мое счастье, что я чуть-чуть только выпил, и счастье Шана, что его при этом разговоре не оказалось вовсе. Но если ты захочешь подставить меня или его – предупреждаю: в нашей префектуре тебе не работать ни дня.
Если бы у Джу не лежало за пазухой дело и если бы он не помнил уже, что решил сегодня быть добрым, он бы немедленно вспылил, и кто знает, чем бы все кончилось. Потому что подобными обвинениями в адрес высокорожденных запросто не бросаются. Но по сравнению с уловом, который Джу с утра вынес из архива, мелочные подозрения Аглара показались ему такой ерундой, что он только скривил губы.
– Я могу вас успокоить, господин Аглар, – отвечал он. – Для того чтоб вас подставлять, вы слишком мелко плаваете. А угрожать мне впредь не нужно. Уличить вас с Шаном в пьянстве, взяточничестве или пренебрежении служебными обязанностями не составит мне труда, но и не прибавит чести.
