— показал информированность Азарий.
— Так это была награда, а не выполнение взаимных обязательств империи? И в курсе ли ваш император, что вы за него решаете, у кого отнять его дар, а кому оставить? — спокойно вступил в разговор Дава.
Они оба встали рядом со мной, как и Судри, и недалеко мои ребята из десятка.
— Вы путаете последовательность, сначала был указ о возрождении рода, а потом уже издан закон о местном подчинении, и он, опять же, уже утратил силу в следствии… — где-то в стороне истово доказывал свою юридическую правоту Катлинт.
— Я — досыпать, и, пожалуй, завтрак пропущу, — зевнул я и направился в школу.
Вот надоело мне все эти разборки слушать, что там и как. Никогда не любил такую нудятину в разговорах на тему юриспруденции, мне бы в рыло дать, обычно я так и завершал все юридические диспуты. Меня даже босс никогда на переговоры не брал из-за этого, нервный, мол, я слишком, и от нудных разговоров зверею. Всё так, а самый страшный из людей для меня был не «сказочник-злодей», а адвокат.
«Контора пишет!» — решил я двинулся в свою комнату.
— Стоять, — увидел мой манёвр папа Солджина, и опять тыкнул в мою сторону своим мечом. — Остановите его!
— Ещё раз тыкнешь, я тебе его в задницу засуну, — разозлился я.
По всей видимости, Минорат Монтерей пролетит мимо меня как фанера над Парижем! Да и вообще не стоит у соседей показываться, вон как папу раздувает от злости, того и гляди, Кондратий хватит! И чёрт с ним, «не были мы ни на каких Таити, нас и здесь неплохо кормят». А что по поводу награды, зажатой Императором Аками третьим, которая, по моему мнению, должна быть велика — не жили богато и нечего начинать.
На моём пути встали два охранника Азария.
Блестящая золочёная броня, мощные фигуры, в руках мечи, и, я уверен, они знают, как ими пользоваться! Поэтому недолго думая фигачу их молнией. На обоих сработали артефакты, но я уже не самый слабый маг, десятый ранг мне позволил продержать молнию секунды три-четыре, артефакты разрядились, а оба блестящих воина упали, оглашая криками двор.
«Орут, значит живы», — удовлетворённо отметил я про себя.
Азария немедленно окружили конные фигуры его охраны, зашелестели вынимаемые из ножен мечи. Оба мага, спутника принца из Аками, поставили защиту — мерцающую сферу, и сейчас ждали только команды, чтобы обрушить на меня свою огромную магическую мощь! Вот я встрял! Да похер! Моя вассальная присяга ничего не говорила о добровольной ментальной проверке, будет указ Императора — буду решать. А что ученик я или нет, тоже всё равно, хоть сейчас из школы уйду.
— Прекратить! — орёт начальник сыска Бартин Брамес, и я понимаю, он сейчас тут главный. — Пуартес! Обездвижь этого ребёнка!
— Гарода Кныша? Не, не… Я без глаза пару месяцев жить не хочу! — посмотрев в мои злые глаза «ребёнка», вдруг заявил наш дознаватель. — А он мне в прошлую нашу встречу чудом их не вынул!
— Это приказ! — визжит Хост в полном изумлении.
— Брамес — это бунт против императора? — спрашивает Марти, окончательно определившийся на какой он стороне, благо, ему в этом помогли Дава и Флетчер, стоявшие рядом со мной в одном ряду.
— Фактически нападение империи Аками на империю Хоста? — спрашивает Флетчер, презрительно глядя на мечи охраны, окружившие нас троих.
— Я компенсирую ущерб императору Хосту! — веско сказал Азария и крикнул своим магам, — Выпотрошить мальчишку!
Тут во дворе школы появилось новое действующее лицо, ещё один принц, куда ни плюнь одни принцы! Отец Давы и Флетчера. Принц Одрил! Он застал концовку нашего экшена.
— Как ты интересно компенсируешь мертвый? — раздался его голос над притихшим двором.
— Это угроза? — поинтересовался Азарий, так же вполголоса.
— Это война? — ответил вопросом на вопрос Одрил.
— У меня сын пропал, время тает, я с ума схожу, — сдался Азарий.
— Это причина нападать на человека под защитой императора и на моих детей, наследников императора, кстати, в придачу? — Одрил подъехал на коне к Азарию.
— Да что тут происходит! Брат ты мне, зачем отношения портишь между империями? — возмутился Бартин Брамес, ещё не въехавший в ситуацию обращаясь к Одрилу.
— Наш император чётко держит своё слово своему подданному, и не позволяет никому решать за него в своей империи, как это может испортить отношения с кем-то? А вот нелепое в своей наглости требование посла империи Аками вполне может! Но вина в этом случая ляжет на них! А отдать на растерзание кавалера знака доблести тринадцатой ступени рубина, двенадцатой ступени сапфира и восьмой ступени алмаза — это преступление. И ты, Бартин, в нём виновен! И дело даже не в этом, а в том, что в голове этого смелого парня есть и тайны императора, ведь это он закрыл грудью от убийственного заклинания нгашего императора, и всё, что с этим связно — имперская тайна.
— Да откуда такие награды? — ошеломлённо спросил Бартин, делая правдиво-удивлённое лицо.
Я скидываю плащ из рыси, и народ местами ахает! На моей груди висят три диска, украшенные рубинами за воинский подвиг, сапфирами за магические заслуги и алмазный за дипломатическую помощь. Хотя последний как-то вызывающе сейчас смотрится. Дипломат из меня тот ещё.
«А всё гадские адвокаты, выбесили меня своим крючкотворством», — злюсь про себя я.
Глава 21
Собственно в таком виде меня тут видели в первый раз, обладателей знаков доблести выше двенадцатой ступени меньше тысячи в империи. А у меня их два и ещё дипломатические заслуги.
— Азарий, мы не враги твоему сыну и сделаем всё, чтобы найти парня. Гарод уже однажды спас его, и ментальную магию к нему применять нет смысла, — сказал Одрил после некоторой паузы, которая потребовалась, чтобы переварить новую информацию визитёрам.
— Тогда эликсиры развяжут языки не хуже, чем менталы поработают, — согласился со вздохом Азарий.
Обстановка на площади сразу разрядилась.
— Я согласен, но предварительно согласуйте со мной список вопросов, — сказал я.
— Не переживайте, у меня отличные спецы, трудятся давно, я им доверяю, живут у меня на всем готовом, как в
