Крутя головой, я мысленно присвистнул. Такого масштаба я никак не ожидал! Здесь были десятки стеллажей, заваленные артефактами, книгами, свитками, заготовками. Ряды коробов со сложенными внутри материалами — от простой стали до камней этерния.
И это все охраняли всего три человека!..
— Ну, посмотрим, — отряхнув ладони, я пошел вдоль стеллажей, внимательнее присматриваясь к их содержимому.
В дальнем углу стояли уже знакомые мне установки «Купели», среди них затесались такие же тяжелые арбалеты, как и выведенный мной из строя. Имелись варианты с магазинами, куда полагалось загружать до десятка копий. Нашелся и прототип схожего с моим револьвером пистолета.
Сам склад если и использовался для хранения оружия против темных магов, теперь стал просто арсеналом самого Аркейна. И его вполне хватило бы, чтобы захватить если не всю Аронию, то хотя бы треть — запросто.
Но самое главное — я понятия не имел, как мне все это вывезти. И где складировать в Чернотопье. А ведь наверняка охрана сообщила о нападении — последний чернокнижник, с его грамотным подходом к обороне, просто обязан был следовать инструкциям, а это значит, что у меня не так уж и много времени на разграблении арсенала.
От Анзена до руин семь часов верхом, но это — на лошади. А я очень сомневаюсь, что в анклаве Аркейна найдется хоть один нормальный скакун. Значит, времени у меня гораздо меньше семи часов.
Взглянув на ящик, заполненный кристаллами этерния до краев, я вздохнул и, взяв горсть крупных кристаллов, прикрыл глаза, создавая первый «Тоннель» в Чернотопье.
* * *
Северо-западная граница Аронии.
Брат Крови внимательно осмотрел лежащие впереди укрепления врага. Войско Крэланда вторглось на территорию теократии, но продвинуться далеко не успело — мост, лежащий между пограничными постами, удалось обвалить, лишив солдат подкреплений.
— Уверены, что это нужно делать? — спросил стоящий рядом искоренитель, разглядывая разбитый крэландской армией лагерь. — Их же совсем немного, почему бы не обойтись собственными силами?
Но священник покачал головой в ответ.
— Зачем я буду рисковать своими людьми, когда орден обещал нам помощь в боях? Так что запускайте свои машины, и пусть они уничтожат крэландцев, а своих солдат я приберегу до тех пор, пока они действительно не понадобятся.
Искоренитель ничего не ответил, лишь хмыкнул, будто услышал нечто смешное. Он обернулся к коллеге, стоящему возле десятка установок «Огненной купели» на достаточном отдалении, чтобы не мешать переговорам с клириками.
— Давай! — махнул рукой член ордена, дублируя жест криком.
Чародей у «Купелей» кивнул в ответ и повел руками в стороны. Активация боевых магических установок для чернокнижника — плевое дело. Главное, не запутаться в каналах эфира и не перегрузить одну, иначе придется потратить немало сил и времени, чтобы исправить последствия возмущения.
Засветились алым огнем символы на боевых плитах. Красное пламя на них подожгло руны, и только спустя долгую минуту подготовки установки задрожали от мощных толчков. Магические снаряды хоть ничего и не весили, но энергия на старте была такой, что тяжелую «Купель» все равно отбрасывало на миллиметр с каждым выстрелом.
Гул пламени, устремившегося в небо алыми росчерками, оглушал. От жара приходилось закрывать лицо, но магия работала, оберегая чернокнижника, управляющего этим чудовищным оркестром. Каждая установка выплевывала снаряды в определенном порядке, чтобы драгоценные артефакты не перегрелись и не повредились от резонанса.
— Вот и все, — вновь обернувшись к клирику, подвел итог искоренитель. — Считайте, ваших врагов больше нет.
Брат Крови не ответил, внимательно глядя за происходящим в лагере противника. А посмотреть было на что.
Первые снаряды прошли по широкой дуге и теперь стремились к земле, оставляя в небе четкий дымный след. А навстречу им поднимались октаэдры зеленого света. Созданные чародеями Крэланда щиты пульсировали, мерцая то ярче, то бледнее. Их становилось все больше, пока не оказалась покрыта вся территория лагеря.
А потом красные снаряды упали на зеленые поля. Грохот взрывов донесся до людей Аронии, от ярких вспышек щурились. Но все равно все глядели в сторону вражеского лагеря.
А там, казалось, само пространство плавится от мощи приведенных в движение стихий. Из пламени вырывались чудовищные протуберанцы, жадно облизывающие почву, спекая ее до состояния камня, а кое-где обращая в полыхающую магму.
Искоренитель хмыкнул вновь, когда вспышки новых ударов прекратились. Там, где был лагерь Крэланда, сейчас висело черное облако сажи, и оставалось ждать, пока оно осядет. Тогда уже можно будет пустить вперед бойцов Аронии — чем больше будет свидетелей мощи Аркейна, тем сильнее будут позиции ордена в грядущих переговорах с капитулом.
Выжженное пятно вокруг эпицентра атаки едва заметно чадило — расплавленная почва горела, лопался камень, дрожал раскаленный воздух. Но вот подул ветер — естественный, не магический, и взорам наблюдателей открылся…
Совершенно целый лагерь. Зеленые щиты исчезли, и теперь их место занимала постепенно проступающая из смога эмблема. Вот обнажился внешний круг, от которого тянулись линии контура узнаваемого женского тела. За ними проступила голова, лишенная лица, но венчающаяся звериными ушами.
— Это что такое?! — со злостью брат Крови схватил искоренителя за ворот плаща и встряхнул так, что у того зубы лязгнули. — Что это такое, я тебя спрашиваю, ублюдок?!
Но ответить искоренитель не успел. Эмблема Марханы вспыхнула ярче, поднялась в воздух и, повернувшись к отряду теократии, выплеснула поглощенную при атаке магию.
Внешне это никак не проявилось. Неодаренные вообще ничего не заметили до самого последнего момента, когда стало поздно. Эфир, расположенный между лагерями крэландцев и аронийцев, просто, казалось, слегка дрогнул. А лагерь теократии пошел короткой рябью, чтобы через секунду все находящиеся в нем обратились в застывшие каменные изваяния.
Богиня магии явила себя миру.
* * *
Херцштадт, личные покои председателя королевского совета.
Брат Томаш лежал в кровати, глядя в потолок. Он почти не моргал, слепо смотря прямо перед собой, пока руки машинально перебирали небольшие четки, вырезанные из простого дуба. На них не было ни чар, ни рисунков, всего лишь деревянные кругляши.
Старший брат Райога раздумывал, и никто из его приближенных ни за что не догадался бы, о чем мыслит столь сильная и влиятельная фигура Крэланда. Сам Томаш велел не беспокоить его этой ночью, перенеся даже самые важные вести на утро.
Впервые за долгие годы он заперся в себе, закрывшись от мира и полностью настроившись на анализ последних событий. Конечно, братья утверждали — во всяком случае в Крэланде — что так нужно делать ежедневно перед сном, чтобы убедиться, что прожил сутки достойно. Но чем выше ты взбираешься по социальной лестнице, тем меньше времени у тебя остается на самоанализ.
Верил ли брат Томаш в существование Райога? Конечно. Как в некую силу, что создала Эделлон, населила его живыми существами, людьми. Верил ли священник, что после смерти предстанет перед создателем, и тот начнет копаться в прошлом своего последователя? Ни разу.
А теперь, когда Мархана, эта проклятая темная богиня, которую орден так рьяно обвинял в катаклизме Катценауге, не просто вышла из тени, где скрывалась все это время со своими верующими, но и запросила признания… Да, через тот же орден, но со слов доверенных лиц Томаш знал — женщина со звериными ушами действительно существует. И она действительно богиня.
Но раз есть одна, то что мешает быть и другим? Что тогда брат Томаш расскажет Райогу, когда создатель всего начнет задавать вопросы?
Это тревожило уже немолодого Равена, ведь даже будучи одаренным, он прекрасно осознавал — его жизнь конечна. И если в Крэланде он еще мог на что-то повлиять, то даже в пределах Эделлона все его потуги смехотворны. Так достойно ли ты прожил жизнь, которую я подарил тебе, спросит Райог. И что сможет ответить Томаш?
