с чистого листа.
Настя замерла, словно задумалась, о чём-то.
— Тебя что-то беспокоит? — спросил я.
— Да, беспокоит. Я тут подумала… Мы ведь сделали то же самое, что и они. Там были дети и мы… я выстрелила в голову той девочке. Чем мы отличаемся? Чем мы лучше?
Похоже, убийство детей потрясло Настю ещё больше, чем меня.
— Тем, что они специально это сделали, — ответил я, не задумываясь. — Ни ты, ни я не знали, что получится вот так. Нам никто не сообщил, что там окажутся дети. Это банальная случайность.
— Не знаю… Так всё странно. Ещё и Архип погиб. Может быть, это наказание за тот, грех, который я вчера совершила?
— Лучше о другом подумай, — посоветовал я. — То, что ты выжила в той бойне стало для тебя знаком. Может быть, и сейчас это — знак? Знак того, что пора завязывать с местью и заняться чем-то другим? Всё зло в мире ты не перебьёшь.
Настя промолчала.
— Я пожалуй, поеду домой, — сказал я. — Не против, если я тебе позвоню? Завтра вечером, например?
— А зачем? — Настя удивлённо посмотрела на меня своими большими грустными глазами.
— Да просто так.
Настя улыбнулась:
— Ладно, я не против. Только у меня номер теперь другой.
Я записал новый номер Насти и поехал домой. Жалко её было, хотелось как-то поддержать. Я решил, что когда открою школу акробатики, обязательно приглашу Настю преподавать. Ей надо прекращать заниматься убийствами и переключаться на что-то ещё, иначе однажды допрыгается.
Домой я добрался на общественном транспорте: вначале на метро, потом на автобусе. Правда, в наш акрополь автобусы теперь тоже не ходили, а на КПП появились отряды дружины. Когда подходил к шлагбауму, узнал в одном из военных своего родственник, учившегося в первой гимназии в параллельном классе. Поболтал с ним — оказалось, сюда отправили отряд эфебов, а взрослых дружинников перебросили на фронт.
Придя домой, я тут же наткнулся на Фёдора, нашего дворецкого.
— Константин, здравствуйте. А мы вас и не ждали сегодня. Ваша матушка не говорила, что вы приедете, — вежливо поприветствовал он меня.
— Так она и не знает. Сам не знал, если честно.
— А между прочим, у вас гости. И Фёдор Васильевич здесь, и Евсевий Львович.
— И зачем они сюда прибыли?
— Известно мне лишь то, что Лев Васильевич сегодня пришёл в себя. Фёдор Васильевич и Евсевий Львович были у него на аудиенции. Позволю предположить, в этом и есть главная причина их визита.
— И где они сейчас?
— Наверху, в кабинете или приёмной.
–Дедушка, говоришь, пришёл в себя? Любопытно. Хорошо, если так, –сказал я и отправился на второй этаж.
Новость была неожиданной и вовсе нерадостной. То, что старик пришёл в сознание, ничего хорошего для меня не предвещало. Он знал, что душой я — не его внук, и возможно, мог попытаться кому-то рассказать об этом. Вряд ли ему поверят, но казус всё же неприятный.
По пути я решил заглянуть в переговорную и поздороваться с роднёй.
Постучался, мне сказали, открыто. Я вошёл. За кофейным столиком на диванах сидели все главы семейства: Ирина, Евсевий и Фёдор Васильевич.
— Костя, вот так сюрприз, не ожидали, — улыбнулся Фёдор Васильевич. — На побывку? Навоевался?
— Выходной дали, — улыбнулся я. — Скоро обратно.
–Да, отдыхать надо. А мы тут беседуем. Переоденься и приходи. Думаю, тебе тоже интересно будет послушать.
Переодевшись в домашние брюки, рубашку и дорогой фирменный свитер вместо почти такого же, но купленного на рынке, я вернулся в переговорную. Моя родня по-прежнему сидела тут, как и пятнадцать минут назад.
Я устроился в свободном кресле. Напротив меня располагался Фёдор Васильевич. Сегодня он был одет в ярко-фиолетовый костюм тройку, а на шее его был повязан пурпурный платок. На мой взгляд этот попугайский наряд смотрелся несолидно на таком важном старце — я всё ещё не мог привыкнуть к местному этикету.
— Вовремя ты, Костя, приехал, — отметил Фёдор Васильевич. — Видимо, сам Господь тебя направил. К дедушке твоему сегодня рассудок вернулся, вот мы и собрались здесь по этому поводу.
— Радостная новость! Значит, душевное здоровье вернулось к нему? — спросил я, не выказывая собственных беспокойств. — Дедушке стало лучше?
— Увы, ненадолго, — помотал головой Фёдор Васильевич. — Он бодрствовал всего несколько часов.
У меня немного отлегло от души. Если дед и смущал мою родню своими разговорами, то недолго.
— Жаль, — сказал я.
— Время никого не щадит. Никакая сила не властна над смертью. Однажды каждому придётся отправиться в мир иной, и как бы наши родные ни были нам близки, никого не минует сия участь.
— Верно заметили. Дедушка прожил долгую жизнь. Надеюсь, ещё поживёт.
Фёдор Васильевич грустно улыбнулся и покачал головой:
— Увы, но боюсь, надежды эти тщетны. Дедушка твой на краю пропасти, он и сам это прекрасно осознаёт. Его сегодняшнее состояние — лишь последний проблеск перед забвением. Говорят, под старость лет некоторые начинают видеть духовные явления. Думаю, Лев — один из тех, кто научился это делать. Он уже давно живёт в других мирах. Здесь — лишь его оболочка. Он даже рад, что в скором времени избавится от неё.
— Он сказал что-то важное? — прямо спросил я.
— Большую часть времени твой дедушка расспрашивал о тебе. Всё пытался узнать, чем ты занимаешься, о чём думаешь, каковы твои успехи в школе, как ты готовишься ты к своей будущей роли. Каждого из нас троих позвал к себе и наедине расспросил. Дедушка твой очень переживает за то, что станет после его смерти с родом. Он хотел убедиться, что оставляет своё наследие в надёжных руках.
Я внутренне напрягся, ожидая услышать вердикт, который мне вынес обитающий в астреле дед.
— Его понять можно, — я не выдавал собственных переживаний и даже улыбнулся для виду. — Ну и как, доволен он своим наследником?
— Твой дедушка сказал, что ты сильно изменился. Он видел твою аниму, и видел, что теперь ты стал совсем другим человеком — не тем безвольным, слабым юнцом, каким был прежде. Извини, но я просто передаю его слова. Лев никогда не отличался дипломатичностью, а сейчас ему и вовсе не до того, чтобы подбирать выражения. И да, он сказал, что
