прежде, чем насчитали еще одну жертву.
Оказавшись у лестничного пролета, осторожно закрыли за собой дверь, стараясь не издавать лишних звуков, и принялись подниматься наверх.
Даже не вполне осознавая способности своего товарища, ребята, скорее, интуитивно понимали, чего можно от него ожидать. Мрачная аура, царящая сейчас на двадцать пятом этаже телебашни, ощущалась каждой клеточкой кожи, аж волоски дыбом вставали, и футболка липла к телу от холодного пота.
Замерли, как вкопанные, когда дверь позади нас издала тихий скрип. Медленно обернулся, но застал лишь то, как дверь закрывается. Во второй раз. Но если все мы здесь, то…
— Сука… — процедил Чижик сквозь зубы.
Пеликан судорожно втянул воздух расширившимися ноздрями, а в моем воспаленном мозгу пробежала одна интригующая мысль. Если бы Стервятник был всё еще на нашей стороне, стал бы он от нас прятаться? Вот именно так, как сейчас. Аккуратно, бесшумно, как хищник.
Похоже, Чижику в голову пришла та же самая мысль. Однако воспринял он ее, скорее, как оскорбление, нежели как сигнал к скорейшему бегству.
— Эй! — спустился он на несколько ступенек вниз, огибая нас, и уставился на пустую лестничную площадку. — Мы сюда вместе приехали, если ты забыл, и цель у нас тоже одна! А-ну, показывай свою задницу. Терпеть не могу, когда на меня пялят из-за спины! Стервятник! Старый ты хер! Или пошел туда, откуда вылез!
Смело. Дерзко. И так же опрометчиво. Если бы он своими глазами увидел то, что видел я, всякое желание воззвать пожирателя душ к совести испарилось бы напрочь.
Тишина. Гробовая, блин. Ну очень сейчас не хватало Полиночки с ее извечными едкими замечаниями. Хоть как-нибудь нагнетающую обстановку разбавила бы.
— Слышишь меня⁈ Хорош в прятки играть! Я видел, как дверь открылась!
— Но я люблю прятки, — раздался веселый детский голосок позади меня, заставивший буквально подпрыгнуть на месте, выругаться не самыми цензурными словами и только после этого неспешно обернуться.
Пеликану повезло меньше. От неожиданности он сделал широкий шаг, оступился и только чудом удержался на лестнице, железной хваткой вцепившись в поручень.
— Ты кто, епта, такой⁈ — воскликнул побледневший Рябчик, машинально потянувшись к снайперке, но так и застыв с закинутой за спину рукой.
Да уж, не думал я, что Гадес был прожорлив до такой степени.
В самом углу лестничной площадки между двадцать пятым и двадцать шестым этажами, аккурат напротив нас, сгорбившись, стоял… мальчишка. Лет шести-семи от силы. Из-под смоляной растрепанной челки на нас уставились два сияющих в полутьме глаза. Искорки смеха блестели в них, что наводило еще больший ужас. Одежда висела на пацане мешком. Оно и не удивительно, учитывая, что со времени нашей последней встречи, эдак с получаса назад, Стервятник слишком уж сильно поубавил и в весе, и в росте. А еще на одежде этой были заметны следы свежей крови… и копоти. Тех бесформенных кучек, что оставались от сожранных душ.
«Ох, как же я ненавижу детей… И нахрена он это сделал⁈»
«Прожорливость — его главный порок, если ты запамятовал!»
«А кто ж не любит плотненько пожрать⁈ Но чтобы носителя своего, да в п*здюка…»
«Так уж вышло, что на его носителе обжорство отражается заметнее, чем на твоем. В семье, как говорится, не без урода! И, Мими, я сейчас даже не про тебя!»
«Как ж-ж-же я люблю маленьких деток…»
«Немножко всё же про тебя…»
— Такие же рожи у вас! — рассмеялся Стервятник, или же то, что от него осталось, склонив голову на бок. — Ну это того стоило!
— Ма-а-атерь божья… — только сейчас поднялся Чижик к нам, лично засвидетельствовав необычные метаморфозы подельника. — Когда я попросил тебя пойти туда, откуда ты вылез, я ж не имел ввиду… в эту самую…
— Ха-ха-ха! — снова завелся пацан.
Детский смех в подобном месте навевал мысли о том, чтобы вызвать экзорциста. Однако с самим Гадесом он вряд ли справился бы, так что обходиться нам придется собственными силами.
— Это ну нихрена не смешно, Стервятник, — протараторил Пеликан и со свистом выдохнул.
— А вот мне смешно, — по-детски настаивал тот на своем, уперев руки со сбитыми костяшками в бока. — Классно же я вас сделал! Согласитесь же! Ну, кто наперегонки до следующего этажа⁈ Кто последний — тот козявка!
Выкрикнув это, пацан прыгнул на стену, каким-то образом прилипнув к ней всеми четырьмя конечностями, и стремительно пополз по ней в направлении следующей лестничной площадки.
Слова здесь были излишни. Ребята и без того поняли, что с их боевым товарищем творится какая-то дичь. Переглядывались только между собой, а затем поднялись чуть выше, взглядом проводив Стервятника, юркнувшего в приоткрытую дверь на двадцать шестой.
— Может… — наконец нарушил Чижик тишину, —…здесь пока останемся? Как-то он… это…
—…не вселяет надежды на адекватность, — подсказал ему Рябчик.
— Вот, именно! Лучше и не скажешь.
— А зачем нам идти за ним? — вышел из транса и я, обведя взглядом остальных. — Мы пойдем сразу на тридцатый. Пусть развлекается. Здесь мы ничего не сделаем.
Ничего ведь?
«Вот, что я скажу тебе, малец… Несмотря на удачу в степени абсолюта, в отношении Гадеса я всегда пользовался одним единственным принципом: лучшая защита — это… защита!»
И на том спасибо.
Надеясь, что моя банда последует за мной, сам поспешил подняться наверх, успешно минуя пролет двадцать шестого этажа. Раз уж Стервятник настолько сильно вошел во вкус, у нас должно быть время на то, чтобы разделаться со Шлейфер.
Почему я не хотел отдавать ее на поруки Стервятника? Да потому что последствия этого могли быть еще более непредсказуемыми, чем то, что происходило с пожирателем сейчас. А смертный враг — он ведь куда слабее могущественной и прожорливой твари. Наверное…
Сколько у нас оставалось времени на разборки со Шлейфер до того, как малолетний Стервятник доберется до нее? Минут десять от силы, и даже в этой цифре я не был уверен наверняка.
Мы поднялись на тридцатый этаж, приоткрыли дверь и вошли в окруженный стеклянными панелями кабинет. Алый свет из окон окрашивал мебель в кроваво-красный. Несмотря на нескромные габариты, мебелью кабинет не изобиловал. Диванчики с журнальным столиком справа, небольшой овальный стол для совещаний и полотно для проектора — слева. Впереди — рабочее пространство со всем необходимым, включая письменный стол с тремя мониторами, глубокое кожаное кресло и несколько картотечных шкафов позади него.
Неплохое гнездо выбрала Маргарита Артуровна для насеста. Сама же герцогиня встретила нас в кресле за письменным столом. Перебирала бумаги, напевая себе что-то мелодичное под нос. Создавалось впечатление, что она заранее была осведомлена о нашем приходе именно в таком составе и именно в это время. Ничто не заставило ее отвлечься от своего увлекательного занятия.
Тогда я громко кашлянул в кулак.
Только после этого глава «Огней Революции» оторвалась от бумажек и лениво подняла голову.
— Ах да… — протянула женщина, вызывая во мне нарастающее с каждой секундой раздражение. — Димитрий Павлович. Я вас ожидала. Присаживайтесь, но мне нужно еще пару минут, чтобы разделаться со всей этой волокитой. Пару минут, Димитрий Павлович. Не больше.
Я ощутил себя абсолютно так же, как в ректорском кабинете МАБМ, хоть и явился сюда с одной единственной целью: положить конец ее самоуправству. И вообще, она показалась мне слишком спокойной для человека, по душу которого заявился целый отряд. Ее же обученных до мозга костей гвардейцев.
Слишком спокойной. Подозрительно.
Либо эта женщина чересчур самоуверенна, либо у нее есть план куда более продуманнее нашего. На глупость ее я не уповал. Шлейфер далеко не глупа.
— Вы тоже идите сюда, — наконец-то обратила она внимание и на остальных. — Уверена, вам тоже было бы интересно это послушать.
Ребята переглянулись. Казалось бы, весь боевой настрой, с которым мы сюда заявились, испарился. И виной тому было удивительное спокойствие герцогини, а также тишина и гармония в самом кабинете. Крики революционеров, утробное рычание тварей были здесь не слышны. О творящемся на улицах хаосе напоминало лишь небо, окрашенное во все оттенки красного посреди дня.
— У нас нет пары минут, Маргарита Артуровна, — заявил я герцогине, не сдвинувшись с места.
— Этому можно лишь посочувствовать, — с улыбкой оторвала она взгляд от документов. — Ты еще слишком молод для того, чтобы страдать от нехватки времени. Вся жизнь впереди. Сам так не думаешь?
Какой идиотский диалог. Он был бы вполне уместен в ректорском кабинете при обсуждении моих
