Вадим Денисов - Генетический дрейф

Я в монолог не вмешивался, привычка такая: не знаешь ничего по вопросу – лучше молчи. Сетевых недержанцев не люблю, они всё знают, но ничего в руках не держали. Практиков очень уважаю, в любом деле. Наверное, так меня цех воспитал.

Короче, пистолет – это гут. Появится – будем разбираться, учиться.

Только всё это мечты, нет у меня ничего.

Возле ювелирного всё так же играла бликами алмазная россыпь битого витринного стекла.

– Слышь, Ань, я не пойду… Не могу, сил моих нет, перебрал этих прелестей.

Сейчас прёт самый разгар вонищи. Куда ни сунься, не спасёшься.

Напарница тоненько вздохнула и сказала:

– Да я заранее знала. Держи ружьё.

Переключаемся на другой режим. Мародёрский.

Противогазы мы так и не нашли. Где их искать, если ни спасателей, ни гражданской обороны нет, как и воинских частей? Там же, где и пистолеты… Думаете, легко вычислить? Вчера перед сном вспомнил о пожарных, у них что-то должно быть.

Сначала мы использовали самое незамысловатое – прищепку на нос. Потом стало мерещиться абсолютно дикое: страшные частицы трупной вони попадают в глаза, разъедая слизистую. Началась нормальная психосоматика, начали опухать веки, слезы в три ручья! Поверьте, это настоящий шок, привыкнуть к такому амбре невозможно – работает инстинкт самосохранения, и не так запаникуешь. Нет, вру немного, конечно, притерпелись, отблевались, утёрлись. Работаешь на автомате, держишься…

Теперь Анька делает так: на глаза и на нос надевает дорогую качественную маску для ныряния, на рот – пару медицинских респираторов. И вперёд.

Подруга орудовала в магазине, гремя золотым грузом, смахивая всё подряд в средних размеров сумку, я же, с повязкой на морде, стоял на шухере, регулярно вскидывая ствол и оглядывая в прицел ближайшие дома и переулки. Как всегда в такие минуты, готов выстрелить в любой момент и по любой цели. Без всякого содрогания – созрел! Не загнать теперь назад в темноту этого мрачного демона, который приказывает действовать быстро и жёстко, назначая самые радикальные меры против даже воображаемой опасности. Если на нас нападут, конечно, о самостоятельном нападении речь не идёт – мы всё ещё мирные люди, вынужденно вооружённые.

Когда ты прикован к сторожевому делу то ожидание напрягает крепко. Постоянно чудится неожиданный звук, стук шагов, скрип пружины и хлопок тяжёлой двери, движение машин или катеров. Глаз ловит теперь уже всегда ожидаемый силуэт сволочной тарелки, разум готов к появлению местечковой бандгруппы или стайки неведомо как находящих друг друга сумасшедших, уже встречали таких в районе аквапарка, вышла троица навстречу… К мистике или чертовщине, если говорить по-русски, не готов.

Так и работаем. Один шуршит, другой шухерит – пасаны делом заняты.

Она вышла минут через десять, вымотанная и нервная – быстрый шаг на воздух, резкий хруст лопающегося стекла и стук машинально отброшенного назад пустого каркаса двери. Ани перевела дыхание, следом то же самое сделал и я. Всего десять минут? Если бы не хронометр на лапе, подумал бы про час-другой, честное слово.

– Второй этап, Еош. Хорошо, что ты не пошёл, – бросила подруга, шлёпнув сумкой по стильной кладке плиток небесного цвета. И тут же начала сдирать с лица защиту.

Одноразовые респираторы на пол, послужили исправно, прощайте. Маску – по обстоятельствам и настроению. Можно помыть, можно выкинуть… Раньше мыли, сейчас всё чаще выкидываем, лучше уж новую взять, их кругом навалом. Почему-то именно за маску не хочется хвататься ещё раз. Интересно и вот что: всегда хочется сберечь глаза. Вонь – лишь спутник газов, а они на глаза и слизистые действуют запросто.

Бр-р… Хорошо знаю, что такое второй этап. Это стадия активного разложения трупа насекомыми. Начинается он с отрождения личинок мух, протекает одновременно с продолжающимся микробным разложением и завершается с окончанием развития личинок, которые и уничтожают основную массу мягких тканей трупа. Средняя продолжительность таким хорошим летом – двадцать два дня. Погода стоит подходящая, процесс происходит форсированно. Мляха, смотреть не могу! А приходится.

Я легко подхватил сумку – точно, килограммов шесть от силы! А мне-то мерещились многопудовые сокровища из пещеры Али-Бабы…

– Подожди, ты говорил, что рядом второй ювелирный есть?

Твою печёнку!

– Что, не хватит?

– Гош, не глупи! Мы уже здесь, дело пяти минут!

Скрипя зубами, я опять бросил золотую суму. Без всякого пиетета.

Я ведь где работаю? Правильно, в ХКЦ. Из того шлама, что у нас остаётся после первичной переработки сырья, в спеццехе МЦ-1 позже извлекают всю платину и палладий, что выдаёт комбинат в виде готовой продукции. В криминале драгоценный шлам когда-то называли «чёрной грязью», пёрли страшно, прокладывая по тундре левые вездеходные зимники. На вертолётах ловили! Я эти драгметаллы каждый день сапогами пинаю… В душе давно нет сладкой дрожи. Особый режим, конечно, проверочки, контроль, но и лаве – полными чемоданами.

– Через один.

Мы медленно подошли ко второму золотому магазину. Я-то чего следом тащусь, надо же джип подгонять, витрину таранить будем, практика устоявшаяся.

– Подожди! Гош, это не ювелирный! – опытно определила Ани, прильнув лицом к толстому стеклу. – Бижутерия! Ну ты и знаток…

– Славтегосподи! – искренне возрадовался я. – Валим, и на небесах это зачтётся. Ты же христианка.

«Падж» стоял с заблаговременно открытым багажником. Никого вокруг, а тревожно. Сука, где эта клятая бабка?

Только вкинул сумку – и сразу выпрямился. Засёк! Теперь тихо!

Ани глядела на меня, я – на неё.

– Видела?

– Да. И вижу.

– Не поворачивай. И глазами не коси.

Что бы это ни было, но оно каким-то непостижимым образом контролирует движение глаз наблюдателя, даже на большом расстоянии. Прячется или уходит мгновенно! Никогда не успеваешь рассмотреть. Уже пятый раз ловлю осознанно, с ожиданием, – всегда одно и то же. И каждый раз начинаю чувствовать запах собственного ужаса. Почему?

Слева, на здании сидит. Грёбаный насос, почему у человека так слабо развито боковое зрение?

– Гош, давай уедем, – прошептала она встревоженно.

– Надо ж понять, что за дрозды тут выпендриваются, Ань… А то скачут по крышам, хрен поймёшь, кто такие и что им надо… Смотрим.

Неразборчивый силуэт вроде пошевелился.

– Что видишь?

– Двигается, – выдохнула Ани.

– Он один?

– Вроде.

Нет, это не птица. Теперь могу сказать это с уверенностью. Вот только различить не удаётся: конечности имеются?

– Что-то похожее на кошку-переростка, вертикальную, – проговорил я одними губами, понимая, что несу сущий бред.