— Богданов — так ты готов помочь нам разнести свой институт? Учти — там не выживет никто. Если у тебя там остались друзья или подруги…
Ответ был дан без колебаний, лишь нервный глоток выдал сумбур чувств:
— Я готов. Они начали внезапно — все случилось из-за ареста Эдика. Это он оставил такую мину на этот случай, а его шайка ничего не стала останавливать. А ведь наверняка способ был… Моя семья… Жена и отец… Не думаю, что они выжили — за пределами института сейчас смерть… Но я же вам уже рассказал все — к институту не пробиться. Это невозможно.
— А мы не будем пробиваться. Мы его в стратосферу отправим, и сделаем это издалека. Богданов, взгляни — вон сидит мой друг. Игорь Синельников. Он артиллерист со стажем — отличный артиллерист. Воевал — награды имеет. А вот я — служил в… В общем, служба моя связана с атомными делами. Военными атомными делами. Так вот — я знаю, где можно достать снаряд. И снаряд этот очень непростой. А Игорь может его запустить на чердак вашего института — пушку, думаю, для такого полезного дела найдем. Так ты нам поможешь, или как?
На этой бирке надо алмазным резцом
нацарапать свои паспортные данные,
после чего прикрепить ее проволокой
из тугоплавкого металла к асбестовому
мешку. Мешок должен по размеру
совпадать с вашим телом, а свернуть
его следует таким образом, чтобы
забраться внутрь можно было в
кратчайший срок.
Последние строки инструкции по сбору комплекта экипировки для "выживальщика".
Несколько часов назад Тоха ехал по этой дороге на автомашине, мечтая о пешей прогулке. И вот ведь несправедливость — если закажешь нормальное желание, вроде встречи с толпой нудисток-фотомоделей или находки чемодана с триллионом баксов, так никогда не сбудется. А помечтай мимолетно, абстрактно, о чем-нибудь глупом, не горя желанием, чтобы это сбывалось в реальности — обязательно сбудется, причем самым худшим способом.
Жестокий и несправедливый мир…
Мечта Тохи сбылась — он шел пешком. По той же дороге, только в обратном направлении. Уже через десять минут он осознал, что лишь полный идиот мог грезить о подобном приключении. Солнце пекло беспощадно — из ушей вот-вот начнет струиться пар, подсохшая грязевая корка на руках больно стягивает кожу. Но смывать ее не хотелось — ультрафиолет прожарит мясо до костей.
Один плюс — шагать по накатанной дороге было приятно. Трава не мешает, колючек нет, ноги не увязают, и сколопендра неожиданно не подкрадется. Еще бы обувь нормальную — в шлепанцах хорошо по пляжу бродить, до пивного киоска и обратно. Для длительных прогулок они не предназначены.
Шестерка спутников растянулась на добрую сотню метров. Впереди, будто знаменосец, вышагивал Олег. В руках он придерживал пляжный зонт, прикрывая свою драгоценную Аллочку от солнечных лучей. За ними бодренько семенил Лысый, так и не расставшийся со своей лопатой. За ним, в десятке шагов, топала Юлька. Вот у нее точно все хорошо — шагает, будто солдат на параде. Вперед не вырывается, потому что не хочет вырываться. Или просто на задницу Лысого любуется.
Тоха плелся позади всех — в паре с Пашкой. Здоровяка гибель Наты сильно потрясла — совсем расклеился. Шагал, будто пленный партизан в направлении виселицы. Вот уж никогда не поверил бы, что придется чуть ли не под ручку прогуливаться с этим перекачанным уродом… И со стороны, наверное, смешно выглядит — будто любовники, делившие одну подругу, на ее похоронах.
Только никто не смеялся.
Машин больше не попадалось. С каждым шагом Тохе становилось все грустнее — они еще толком не начали идти, а он уже чувствует себя фигово. Говорят, человеку в день вроде бы надо не меньше десяти километров проходить. Того умника, что такой норматив придумал, сюда бы — на эту раскаленную сковородку. Да еще и с похмелья.
Издалека углядев цветные пятна палаток туристской стоянки, Тоха резко прибавил ходу, догнал Олега:
— Слышь — надо с ними поговорить. У них машина есть. Отбашляем — довезут нас до села. Я уже ноги по колени стер — ну его нахрен, пехом добираться.
— Да. Попробуем договориться. Только ты про Наташу не рассказывай им — на измену упадут и фиг повезут.
— Само собой.
* * *
Договариваться с туристами не пришлось. Не с кем было договариваться. На песке лежало четыре расстрелянных тела, причем два из них детских, а у самой дороге, оскалив пасть, застыла убитая овчарка — псина, видимо, кинулась на убийц, но не добежала.
Алка устроила очередную истерику, Паша потух еще больше (хотя куда уж дальше), Олег, нервничая, предложил отойти в сторону Сиваша, и дальше передвигаться по степи, или берегу залива. Но Тохе не улыбалось шагать по колючкам или кучам гниющих водорослей, кишащими сколопендрами. Он логично предположил, что здесь постарались те же уроды, что потом убили Наташу. Дорога тянулась в четырех десятках метров от моря, а лагерь почти на ее обочине — проезжая мимо, гады расстреляли всех из автомата, и поехали дальше. Объяснив это спутникам, он предложил и дальше двигаться тем же путем. Если позади покажется машина, можно будет успеть укрыться в степи — на ровной местности они опасность увидят издалека.
Кстати — машины у туристов не оказалось. Точнее, она, судя по следам, когда-то была, и недавно куда-то умчалась — ветер еще не успел расправиться с отпечатками протекторов. Скорее всего, убийцы достали не всех. Кто-то купался в море, и его не заметили за волнами, а может по степи гулял или дрова там искал, или трахался в кустах. В любом случае выжившие должны были махнуть в сторону Стрелкового, возможно, уже добрались до ментов и теперь пытаются им доказать, что ни в чем не виноваты. Скорее всего, скоро тут появится ОМОН со своими пулеметами и дубинками — пять трупов это круто.
На следующей стоянке туристов, встреченной через пару километров, счет неведомых убийц возрос до цифры двенадцать. Шесть тел возле палаток, еще одно на самой кромке берега — волны омывают.
Живых нет. Ментов тоже не видно. Лишь волны накатываются на песок и нагло похохатывают бакланы над головой.
До Тохи стало доходить, что он попал круто — столь массовое убийство на несколько дней попадет во все новости. Пожалуй, папаша Олега сынка от ментовского пресса не прикроет, а уж его приятелей и подавно. Пока все его спутники пребывали в ступоре, созерцая неприглядное зрелище уничтоженного лагеря, он обмылся в море, избавившись от раздражающей корки высохшей грязи, затем, вернувшись, предложил Олегу:
— Слушай — может на их машине попробуем до Стрелкового добраться?
