- Нет, сдохну щас, - руки у Генки дрожали, - он с трудом выпрямлял защелку носилок. Соскользнувшая с дорогой и ненадежной конструкции серебристая 'куколка' лежала у ног эвакуационной команды, молчала. Кажется, с сочувствием.
- Кто ж так делает, суки? - с тоской прохрипел Генка, пытаясь вернуть предательское крепление носилок на место.
- Не нервничай, - пробормотал Андрей. - Выйдем домой, я командировку в Швейцарию выбью. Набьем морду герру конструктору.
- А выйдем? - Генка с опаской посмотрел вперед, - фигуры Алексея Валентиновича и белокурой страдалицы маячили в отдалении. Брели на расстоянии шагов тридцати друг от друга. Не вместе, но скованные одной целью.
- Скованные одной цепью, связанные одной целью, - задумчиво просипела Мариэтта.
Андрей посмотрел на нее со слабым изумлением. Значит, не только у дураков мысли сходятся, но и у агентов ФСПП. Хотя в чем разница?
- Генка, ты бы их догнал. Они торкнутся, а мы здесь останемся, - прошептала Мариэтта.
- Никуда они не денутся, - сказал Андрей. - Они уверенны, что волшебный индикатор у меня. Подождут, гонщики херовы.
- Они боятся, - упрямо возразила Мариэтта. - Они очень хотят вернуться домой. Торкнутся и попадут неведомо куда. Так им, лузерам, и надо, только мы-то здесь закукуем.
- Уверена, что они без нас никак? - поинтересовался Генка, ковыряясь неудобным мультитулом, - единственным инструментом, оставшимся в наличии у Отделения.
- Есть у меня предчувствие, - прохрипела девица, и, отводя с лица серые лохмы, глянула на начальника: - Дойдем, - я прямо в буфет. Хоть отчисляйте, хоть что делайте, - фанты выпью, сколько в меня влезет. Нет, даже больше.
- Там разберемся, - Андрей не был уверен, что вообще сумеет встать. - Генка, клади эту херню на песок, я ногами придавлю, а ты защелкнешь.
Общими усилиями удалось надеть крепление. Носилки, хоть и кособокие, приняли свой скорбный груз. Андрей, сдерживая стон, выпрямился, вместе с Генкой подняли ношу. Ох, будто годами в паре мертвецов таскали.
Мариэтта с рюкзаком за плечами поплелась рядом. Неожиданно сказала:
- Вы мне одну ручку уступите. Удобнее будет.
- Кому удобнее? Тебе? Стыдишься? За немощного пенсионера меня держишь? Рановато еще.
- Идите в жопу. Тоже пенсионер нашелся. Убогие и придурошные у нас в голове парада шествуют, - девчонка мотнула головой вперед. - А раз я не там, так должна по-честному волочить. И еще я в Швейцарию хочу. Морды бить.
- Тогда, конечно. Может, одна носилки потащишь?
- Сергеич, дай ей ручку, - выдавил, не оглядываясь, Генка. - Нас меньше мотать будет. К тому же, с одной стороны, нести студента дико тяжело, а с другой, вроде как за носилки цепляешься и шагаешь автоматически. Давайте авто-многоножку сделаем.
Мариэтта закашляла-засмеялась.
***
5.23
'Базовый лагерь'. Тетка и растратчик сидели на песке, отвернувшись друг от друга. Между ними возвышалась горка теплой одежды и снаряжения.
- Отдохнули? - спросил Андрей, пытаясь стоять ровно. - Тогда подъем и начинаем концентрироваться. Пора из этих каракумов выбираться.
Не получалось. Стояли полукругом, навьюченные вещами, и ничего не происходило. Таисия заплакала, уткнувшись лицом в пухлый ком своего свернутого пальто.
- Так, спокойно. Расслабились, вздохнули-выдохнули. Начинаем по новой. Аппаратная, полумрак, запах смазки и углей… Поехали.
Стоит прикрыть глаза, память услужливо подсказывает детали. Сумрак, массивность проекторов, стекла амбразур. Вот она дверь, стоит сделать единственный шаг. Но что-то мешает, мешает, мешает…
Андрей резко открыл глаза. Все стояли напряженно замерев. Забавно, - натуральный гипнотический транс. Только Мариэтта почему-то с ненавистью пялилась в затылок стоящему чуть впереди Алексею Валентиновичу. Вот дурища. Красный, распаренный затылок с жирными складками, конечно, зрелище еще то, но сейчас-то отвлекаться…
Андрей коротко тронул девчонку за руку. Кожа у нее была сухой, горячей. Вздрогнула и ответила яростным взглядом. Андрей сделал резкий жест вперед, - думай только о главном. Мариэтта тряхнула паклей на голове и зажмурилась.
Андрей и сам закрыл глаза. Аппаратная. Неповторимая тишина выключенной аппаратуры, запах старой мебели, смазки…
На этот раз открывать дверь не пришлось. Просто вокруг стало темнее, и всхлипывания Таисии теперь слышались четче. И прохладнее стало. Ах, черт…
Дверь была. Но уже за спиной. И закрытая.
Группа 'КП-29' завздыхала на разные лады и принялась швырять на пол остатки снаряжения. Генка, бормоча что-то матерное, сел прямо на носилки, и крайне неохотно сдвинулся с шуршащей 'куколки' на восхитительно прохладный и твердый кафель.
'Мне расслабляться рано', - подумал Андрей. 'Доложить, вызвать труповозку, сдать груз и блиц-отчет. Мертвецов в 'Боспоре' и так уже побывало предостаточно, нечего студенту тут задерживаться. Развернутый отчет до утра подождет. Хотя уже утро…'
На циферблате 1.04. Понятно, копец 'Меридиану'. Жаль, хорошие были ходики. Андрей похромал в кабинет. В умывальнике вовсю журчала вода, - там фыркали и пихались. Выяснять, кто первым успел захватить душевую, Андрей не стал. В сумраке кабинета выхлебал из носика содержимое чайника и взялся за телефон…
Когда сдавали груз, на тротуар и спецмашину ФСПП снова ложился снежок. Бирлюково спало в сырости и неуюте затянувшейся весны. Агенты, сопровождающие спецмашину, разговоры разводить не стали, быстро подписали акт и укатили.
- Ты чего в одной майке выперся? - спросил Андрей.
- Да я на год вперед пропекся, - пробормотал Генка. - Уже и лета никакого не хочу.
- Заходи внутрь. Мигом просквозит.
Андрей запер дверь.
- Если на сегодня все, я пойду спать бухнусь, - сказал Генка. - Ноги не держат.
- Валяй. Как там народ?
- Таисия, как была в песке, так к себе в светелку и удрала. Надо думать, сейчас в ванну занырнула и всласть рыдает. Толстый давно храпит. Маня тоже поругалась и бухнулась.
- Чего ругалась?
- Так она, пардон, ляжки пожгла. Я ей сметаны из холодильника принес.
- Ничего, отлежится, раз в сметане. Она девица стойкая. Иди, 'отбивайся'.
Генка с ненавистью посмотрел на носилки, подхватил пыточный инструмент под мышку и понес наверх.
Андрей прогулялся через буфет. Отыскал в буфете литровую банку, наполнил холоднющей фантой. Прихватил бутылочку 'вечно-жигулевского' для себя.
В расположении 'КП-29' стояла тишина. Глуховато похрапывал за дверью Алексей Валентинович. Тикали старые электрические часы в торце коридора. Андрей поколебался, дохромал до радиоузла. Дверь оказалась распахнута. Мариэтта, которая Маня, спала. Из-под простыни торчали румяные, в полустертой сметане, коленки. Рядом с койкой стояла ополовиненная кастрюля с водой и чайная чашка. Валялось надкушенное яблоко. Из открытого в зал окна тянуло сквознячком.