— И мы тоже, — сказал кто-то.
— Кто это сказал? — спросил Строманд. Ответом было только сочное фырканье.
— Этот ублюдок не имеет права, — сказал кто-то рядом с Питером.
— Кто здесь?
— Ротвассер, сэр. — Ротвассер был связным роты. Эта должность давала ему право на звание монитора, но у него не было манипулы. Поэтому он передавал жалобы солдат Оуэнсфорду.
— Политкомиссар здесь нужен мне меньше всего, — шепотом ответил Питер. — А вы нужны мне здесь, а не в батальоне. Начинайте окапываться.
На склоне было холодно, но работа помогала согреться. Медленно наступил рассвет, не принеся с собой тепла. Питер достал свой усиливающий яркость бинокль и осторожно посмотрел вперед. Бинокль — подарок его матери и единственный хороший оптический прибор во всей роте.
Местность изрезана небольшими, с крутыми склонами, хребтами и долинами. Лежавший рядом с Питером Аллан Роуч негромко присвистнул.
— Если займем хребет перед нами, за ним еще один точно такой же. И еще один. Так никто войну не выиграет…
Оуэнсфорд молча кивнул. Внизу в долине росли деревья; апельсиновые и фиговые, ввезенные с Земли, перемежались с местными фруктовыми, как будто какой-то великан рассыпал семена по земле. Среди деревьев виднелись обгорелые развалины крестьянского дома.
Зззз! Что-то, что могло бы быть осой, но не было ею, гневно прожужжало над головой Питера. С противоположного склона долины послышался треск и снова гневное жужжание. Над землей поднялась пыль.
— Ложись! — приказал Питер.
— Чего они хотят, убить нас? — выкрикнул Роуч. Все рассмеялись. — Сэр, почему они не пользуются инфракрасными поисковыми системами? Мы ведь здесь на холоде…
Питер пожал плечами.
— Может, у них нет поисковых систем. У нас ведь нет.
Солдаты начали углублять свои ячейки, выбрасывая землю вперед. Работая, они смеялись. Очень плохая тактика, и Питера тревожила возможность использования артиллерии, но ничего не случилось. Противник находился примерно в четырехстах метрах впереди, на противоположном склоне долины, вытянувшейся вдоль хребта, точно такого же, как тот, что удерживал Питер. Спустившись в долину, пехота сама по себе не может взять ни тот, ни другой хребет. Обе стороны в безопасности, пока не появится более тяжелое вооружение.
На их позицию был нацелен один крупнокалиберный пулемет. Он стрелял по всему движущемуся. Был также лазер с несколькими зеркалами, которые можно было быстро перемещать. Сам по себе лазер не представлял угрозы. Зеркала тоже: монархисты никогда не стреляли дважды с одной и той же позиции.
Солдаты стреляли по пулемету и зеркалам, пока Питер не приказал им прекратить, чтобы зря не тратить боеприпасы. Но просто лежать и не отвечать огнем — пагубно для морального духа.
— Клянусь, я могу засечь этот проклятый пулемет, — сказал Питеру капрал Бассингер. — У меня лучшее в роте зрение.
Питер припомнил данные Бассингера. Две бывших жены, и у каждой признанный ребенок. Много лет прослужил страховым агентом в Бруклине, потом записался добровольцем.
— Вы не сможете увидеть эту штуку.
— Смогу, лейтенант. Дайте ваш бинокль, я его точно засеку.
— Хорошо. Будьте осторожны. Они стреляют по всему, что увидят.
— Я осторожен.
— Дай и нам посмотреть, приятель! — крикнул кто-то. Три человека сгрудились в траншее за Бассингером.
— Дай посмотреть!
— Не будь свиньей, нам тоже охота взглянуть!
— Товарищ, дай посмотреть…
— Убирайтесь отсюда, — крикнул Бассингер. — Вы слышали лейтенанта? Опасно высовываться за бруствер.
— А как же ты?
— Я наблюдатель. К тому же я осторожен. — Он прополз вперед и заглянул в просвет, который проделал в земле перед собой, — Видите, так безопасно. Мне кажется, я вижу…
Бассингера отбросило в траншею. Его осыпало осколками стекла, и к тому времени как все услышали хлопок выстрела, выбившего ему глаз, капрал уже не дышал.
В этот день два человека отстрелили себе пальцы на ноге, и их пришлось эвакуировать.
На холме они пробыли неделю. Каждую ночь теряли по несколько человек вследствие мелких ранений, которые, вероятно, причинял не враг. Потом Строманд вызвал взвод военной полиции и приказал расстрелять двоих солдат с ранениями в ногу.
Ранения прекратились, солдаты мрачно лежали в траншеях, пока роту не сменили.
Они провели два дня в маленьком прифронтовом городке, затем офицеров созвали на инструктаж. Офицер, проводивший совещание, говорил с сильным акцентом, но акцент был немецкий, а не испанский. На совещании присутствовали американцы, и инструктаж проводился по-английски.
— Мы начинаем всеобщее наступление. Все добровольцы-интернационалисты выступят одновременно. Используем тактику проникновения.
— Что это значит? — спросил капитан Бартон. Штабной офицер как будто обиделся.
— Прорвавшись за передовую, идете туда, где расположена техника, и все уничтожаете. Когда это сделано, война окончена.
— А где эта техника?
— Вам скажут, когда вы прорвете передовую. Остальная часть инструктажа имела для Питера не
больше смысла. После того как их отпустили, он пошел с Бартоном.
— Видели свой участок передовой? — спросил Бартон.
— Относительно, — ответил Питер. — У вас есть приличная карта?
— Нет. Старые снимки с орбитального спутника СВ и несколько набросков. Не лучше, чем у вас.
— То, что я видел, совсем не радует, — сказал Питер. — Сначала оливковая роща, потом лощина, в которую я не могу заглянуть. Может, там что-то скрывается?
— Вам лучше выслать патрули и выяснить это.
— Разрешение на патрулирование местности нужно получить у командира батальона, — послышался сзади строгий голос.
— Вам стоит отвыкнуть от привычки незаметно подбираться к людям, Строманд, — сказал Бартон. — Кто-нибудь вас не узнает. — Он посмотрел на Питера. — Да, лучше спросите.
Майор Харрис сказал Питеру, что командование бригады запретило патрулирование. Необходима внезапность, а патрули могут предупредить противника о нападении.
Возвращаясь в расположение своей роты, Питер вспомнил, что Харрис до того, как отправился добровольцем в Сантьяго, был юристом и работал на партию Освобождения.
Выступать нужно было на следующее утро. Ночь была долгая. Солдаты чистили оружие и разговаривали шепотом. Некоторые чертили в грязи блиндажей бессмысленные диаграммы. В середине ночи к роте присоединились сорок новых добровольцев. Они были вооружены только ружьями и всего два дня назад покинули портовый город. Большинство было родом с Черчилля, а поскольку они говорили по-английски, а сюда направлялись грузовики, прислали и их.
