рассказать ей потом. О чём вы договорились с Шавер-Каном? Что должно произойти через двадцать два часа?»
— Беатрис, мне предстоит непростой разговор с учителем Лиары, так что какое-то время я уйду в себя. Не пугайся, со мной всё хорошо. Перехватывай управление — сможешь разобраться, где находится Фасорг? Нам нужно попасть туда через два часа.
— Сделаю, — заверила Беатрис и поцеловала меня, заставив прекратить полёт и на какое-то время отвлечься от всего мира. — Не сильно ругайся. По тебе видно, что сейчас кому-то сильно не поздоровится.
В чём-то она была права — у меня к красному туману было много вопросов и некоторые из них носили явно недружественный характер.
«Судя по твоему настрою, Шавер-Кан поведал тебе историю о том, каким образом он стал моим учеником и что этому предшествовало. Что же. Не буду лукавить — я действительно был одним первых, кто вступил на сторону Башорга. За тысячу лет управления миром у меня накопилось достаточно причин так сделать. Ведь мне оставили память о прошлом. Да, у меня был ученик, что впоследствии стал тёмным тотемом и вышел из-под моей власти. Именно он недавно передал мне новость о том, что Лиара захвачена его последователями. Но чего Шавер-Кан тебе не сказал, так это имя моего ученика. Имя того, кто сейчас является Повелителем, главой приспешников демонов в нашем мире. Знай же, Лег Ондо, что тёмный тотем в прошлой жизни именовался Ишар-Мором…»
— Знаешь, дружище, ты бы с этим завязывал. Неровен час решим, что ты окончательно загнулся и разгибаться не собираешься. Ты вообще меня слышишь? Баркс говорит, что сознание к тебе вернулось, так что хватит притворяться.
— Сколько? — прошептал я, едва вновь не потеряв сознание. Слова давались с таким трудом, словно приходилось бороться с самим небом. Например, сил на то, чтобы открыть глаза, у меня не было. Даже линии, мои привычные спутники, и те ушли на отдых. Впервые за долгое время я остался «глух и слеп». Появилась возможность отдохнуть от всех проблем, но у меня на это не было морального права. То, что я узнал о прошлой жизни… Вспоминать об этом не хотелось, но эти воспоминания из головы никак не уходили.
— Сколько что? — уточнил Эльрин. — Денег, времени, врагов, шоколадных мишек? Тебя что интересует, дружище?
— Три дня, — послышался голос Беатрис. — Ты валялся без памяти три дня. Не помогало ничего — ни лекарства, ни магия. Ты угасал. Вчера… Вчера тебе стало легче и появился шанс, что ты сможешь вернуться. Сегодня ты вернулся.
— Что… Что произошло вчера? Почему мне стало легче? — силы возвращались с каждым словом.
— Карта. Медведь её забрал, — голос принадлежал Барксу. — Потом тебе действительно стало легче. Словно нашёл точку опоры и смог за неё зацепиться. Не хочешь рассказать, что с тобой произошло? Беатрис путается в показаниях.
— Не сейчас, — я нашёл в себе силы и всё же открыл глаза. Эльрин, Беатрис, Баркс и даже Хад находились рядом со мной, не считая нескольких докторов. Меня утыкали капельницами и подключили к каким-то механизмам с размолотыми силовыми камнями. Раньше в клане такого не было, значит, постарались Давры.
— Беатрис, мне нужно с тобой поговорить. Срочно. Остальных прошу выйти, это приватный разговор.
— Дружище, ты не опух? Это всё же наш дом и командовать здесь…
— Я. Сказал. Покиньте. Комнату. Сейчас.
Я не повышал голос. Да и смысла в этом не было — ко мне вернулись линии, и сила наполнила каждое моё слово. Родичи, а также доктора, рухнули на пол, придавленные мощью Верховного мага. Я, наконец, вспомнил, почему в последней жизни меня называли Верховным. И это знание меня ужасало.
— Ты бы полегче, паря, — закряхтел Баркс, пытаясь бороться с моей силой. Не получалось и шамана клана это бесило. Он привык, что витязь может адаптироваться к любой направленной на него магии и использовать её в собственных интересах. Вот только уровень не позволял. Даже с таким большим источником — один из кристаллов, как я понял, Баркс использовал для себя.
— Прошу, оставьте нас. Я не хочу вам вредить.
— Ладно, Лег, мы выйдем, — Баркс поднялся на ноги. Шамана заметно шатало и не было сомнений, что мне в будущем припомнят этот момент, но будущее меня сейчас вообще не заботило. Что мне до мнения муравьёв? Проклятье! Это не я! Это Ишар Мор, память которого мне удалось получить. Но это не я! И никогда таким не буду!
Я дождался, пока родственники выйдут, после чего сформировал полог отражения. Сознание едва не «уплыло» — магия такого уровня для моего текущего тела являлась максимально возможной. Что говорить про истинные заклинания из десятков, а то и сотен контуров? Сколько лет мне придётся их воплощать? Человеческий организм не настроен на работу с линиями драконов. Теперь я понимал это совершенно ясно.
— Лег, с тобой что-то произошло? — беспокойно спросила Беатрис. — Ты… Ты изменился.
— Воспоминания. То, что мне позволили вспомнить, едва не отправило меня в мир иной. Беатрис, я сейчас действительно могу совершать много поступков, несвойственных мне прошлому. Я… Держи. Как только я начну творить какую-то дичь или совершать то, что тот Лег, за которого ты вышла, никогда бы не сделал, ты должна это использовать. Должно сработать.
Я заставил энергию обрести плотность, сформировываясь в метровый хлыст. От одного взгляда на него по телу пробегала дрожь — за двадцать лет обучения в академиях различного уровня, не проходило ни дня, чтобы мой учитель, Гасат-Сур, не воспользовался аналогичным хлыстом, побуждая меня к стараниям.
— Лег, я не смогу! — ужаснулась Беатрис, когда поняла, что от неё требуется.
— Сможешь. Причём только ты. Всех остальных я к себе даже близко не подпущу. Трис, пойми… Это важно. Иначе я действительно могу натворить больших бед. Мне нужно как-то принять то, кем я на самом деле оказался.
— Что же так такого произошло, что ты настолько изменился и требуешь от меня такого? — Беатрис после длительных колебаний всё же взяла хлыст. Он был настроен только под меня и только для моей жены. Любое другое существо даже взять в руки моё творение не сможет, а удар будет
