и разврата.
— Алексей, — ко мне подошли Багратион с Каранеевым, — Ева сказала, что контейнеры с японскими байками уже на складах. Как поступим?
— Надо бы глянуть, — вздохнул я. — Может, вы этим и займетесь? Без меня. А то… сами понимаете.
— Сделаем, не переживай, — кивнул Сандро. — Можно вообще по одному образцу из контейнеров достать и попросить Джузи, чтобы его работники из салона «Дукати» собрали байки. Только вот, Алексей, я вот что подумал: а если император Японии сегодня или завтра в Монако заявится? Будет неудобно, если ты ему вместе с нами на подаренных байках не покажешься…
— Сандро, почему ты не на дипломата пошел учиться? — я хлопнул довольного похвалой грузина по плечу. — Действительно, могло получиться очень скверно, учитывая отношение японцев к подобным вещам. Переговорю с отцом на эту тему, а потом буду просить Джузи, чтобы итальянцы японские самокаты готовили с запасом. Сандро, осмотр и выбор конкретных моделей все равно на вас с Айдаром. Договорились?
— Сделаем, — Багратион и Каранеев кивнули и одновременно уставились в сторону отеля: — А вот и их высочество Соня пожаловали…
Развивающиеся на легком ветерке светлые волосы, модные солнцезащитные очки, пляжный красный топик, такого же цвета короткая юбка, не скрывающая длинных, загорелых, стройных ножек, красная пляжная сумка и плавная, неторопливая походка «от бедра»! Если Соня опоздала на пляж специально, чтобы произвести на нас дополнительное впечатление, то ей это удалось в полной мере — даже наши девушки, хоть и со скепсисом, но наблюдали за приближением норвежки, а уж молодые люди… Дальше же все стало еще интереснее — после обмена приветствиями Соня уточнила, какой лежак ей можно занять, подошла к нему, скинула босоножки и принялась медленно снимать топик с юбкой.
Сука! Я как в стриптиз-клубе попал на приватный танец! И не я один — создавалось полное впечатление, что остальные молодые люди сейчас тоже начнут судорожно сглатывать, чтобы не захлебнуться слюной!
Соберись, Алексей! Приди в себя! В конце концов, вызови из Москвы борт и смотайся на сутки к Алексии, чтобы окончательно не слететь с катушек и не начать вынужденно пользоваться услугами местных дискотечных бл@довок…
А Соня как ни в чем не бывало аккуратно сложила вещи на столик, улыбнулась нам и той же походкой «от бедра» направилась к бару.
«Трезвая» часть сознания, перешедшая на легкий темп, холодно анализировала «тактико-технические характеристики» девушки: грудь второго размера; прекрасно развитая для представительницы прекрасного пола мускулатура, особенно эффектно смотревшаяся на ногах, что для норвежцев с их любовью к лыжам было неудивительно; плавная моторика движений, скорее всего, свидетельствующая о серьезной гимнастической и танцевальной подготовке; отлично развитый для шестнадцати лет доспех, гарантирующий дальнейшее нормальное физическое совершенствование и отличное здоровье. А вот эмоциональная сфера Сони общему внешнему антуражу уверенности и самодостаточности соответствовала лишь отчасти: да, норвежка была в себе уверена и прекрасно осознавала, какое именно впечатление производит на представителей противоположного пола, но… Я чуял, что в эмоциональной сфере девушки присутствовали и легкое сомнение с дискомфортом, имеющие отношение ко всем окружающим, и касающиеся меня опаска с любопытством.
Анализ произвел на меня эффект холодного душа, и для закрепления достигнутых успехов я решил искупаться. Продолжавшая добросовестно исполнять свои обязанности чуйка просигнализировала, что к подобному способу отвлечения решил прибегнуть не я один, и в море заходила уже большая компания молодых людей.
— Это наваждение какое-то! — гудел рядом со мной Багратион, решивший сначала умыть лицо морской водой. — Первый раз со мной такое! И Тамара уже дуется…
Коля с Сашей ухмылялись, а последний добавил:
— Мне эта Соня сегодня под утро приснилась в самых что ни на есть эротических фантазиях! Прошу прощения за мой французский, но стояк я словил такой, что…
— Аналогичная история! — влез Николай. — Сущая ведьма эта Сонька!
— Похабники! — Сашка Петров мечтательно щурился. — Я вот портрет Сони сегодня ночью начал, рука сама пишет…
— А портрет, к гадалке не ходи, весь из себя целомудренный, а нежные перси норвежки стыдливо прикрывает платье? — фыркнул Николай. — Романтик ты наш неисправимый! А вот еще один неисправимый романтик по фамилии Нарышкин на берегу остался… Боится далеко от предмета своего обожания отойти.
Только сейчас я обратил внимание, что Виктор действительно с нами купаться не пошел. Неужели молодой человек так и не внял просьбе отца? Будем надеяться, что все обойдется.
Не обошлось…
Буквально через пять минут спокойного купания чуйка обозначила резкий всплеск напряженности в районе бара.
— Все на берег! — заорал я, сплевывая соленую воду. — У нас проблемы!
Мизансцена у бара напоминала дурной сон: напротив натуральным образом набычившихся братьев Медичи стояли гордо выпрямившиеся братья Гогенцоллерны, чуть в стороне присутствовал сжимавший кулаки Виктор Нарышкин, а между ними всеми бегали Георг Виндзор, братья Аль-Нахайяны и Ева с Кристиной Гримальди. Наши девушки, Соня и Стефания Бурбон, сбившись в кучу и прижав в ужасе ладошки ко рту, наблюдали за действом у барной стойки. При нашем появлении «миротворцы» остановились и с надеждой уставились на меня.
— И что у нас происходит? — громко осведомился я и попрыгал на правой ноге, делая вид, что в ухо попала вода.
Ответил мне старший Гогенцоллерн:
— Не вмешивайся, родственник, это дело чести… — он поморщился. — Ну ладно, мы обсуждаем с Умберто условия моей с ним дуэли.
Пока меня больше всего беспокоил Нарышкин, с остальным разберемся позже:
— Вилли, как же мне не вмешиваться, если Виктор рядом с вами стоит в такой… однозначной позе?
— Виктор человек чести… Он посчитал себя оскорбленным и тоже вызвал нас с Умберто на дуэль.
Твою же бога душу мать!!!
— А вы?.. — прищурился я.
— Естественно, отказали, — буркнул Гогенцоллерн, а Медичи подтверждающе кивнул. — Мы к Виктору не имеем претензий и нисколько не сомневаемся в его смелости. Ума? — Итальянец опять кивнул.
Нарышкина затрясло:
— Господа, я не нуждаюсь в ваших подачках! Извольте принять вызов!
На Виктора, что характерно, уже никто не смотрел — все ожидали моей реакции, а я судорожно соображал, как с наименьшими потерями выйти из этой непростой ситуации.
— Молодые люди, — вздохнул я, — думаю, не сильно ошибусь, если предположу, что все это… недоразумение случилось… из-за дамы? — Гробовое молчание было мне ответом, а мозги продолжали судорожно искать выход. — Скажу прямо, все эти ваши вызывающе красивые позы, какие-то обсуждения условий дуэли и отказы оскорбленному в поединке наводят на меня самую натуральную тоску…
Сделав паузу на «зевок», я убедился, что достиг нужного эффекта: Медичи, Гогенцоллерны и Нарышкин перестали обращать друг на друга внимание и сосредоточились только на мне.
— Объяснись, Алексей! — с угрозой в голосе потребовал Умберто.
— Охотно, — я
