небольшой вклад в похороны.
Эрли кивнула.
— А мне с братьями надо ехать в город. Артефакты, что успел изготовить отец, надо продать его клиентам, я нашел адреса в договорах. Заготовки для артефактов скинем в лавке артефакторов. Корнелу нужно переоформить отцовский вклад в банке на себя, также на него положим все золото, что нашли в доме и забрали из тайника Варака. Заберем всю сумму векселями. И потом нам нужно будет заказать перевозку родового камня в столицу — дело это долгое, и к моменту, когда он прибудет, нужно будет купить новую родовую усадьбу и подготовить для него место. Тут как раз и пригодятся эти сорок тысяч золотых монет, что готовят столичные бандиты для оплаты за наркотики. Также нужно найти юриста — пусть сдаст наше поместье в аренду, когда мы уедем. Нечего ему стоять заброшенным, а то разграбят тут все. Потом возвращаемся и готовим погребальный костер для отца и Ганта. Служил он нам долго, думаю, будет нормально, если костер сделаем общим, отец бы не обиделся.
— Думаю, да, не обиделся бы, — согласился Корнел.
— Эйсон, тебе можно смело заниматься серьезными вещами, вон как все дела хорошо расписал! — похвалила меня Джоан.
Я хмыкнул. Не умел бы так, но в шестнадцать лет меня на полгода прикрепили к нашему квартирмейстеру в помощники. Случилось это после того, как сразу три пацана моего возраста, с которыми я ходил в разведку, погибли от рук демонов, что-то изменивших в своей системе охраны лагерей. Сердце нашего командующего дрогнуло, и он приказал пристроить всех выживших пацанов из разведки к другим делам, не таким опасным. Я и не знал до этого, что квартирмейстер должен заниматься сотней дел одновременно — нас, помощников, было четверо, и мы бегали по его поручениям с утра до вечера без возможности даже присесть, одновременно постигая науку под названием тыловая логистика. С тех пор я много чего могу спланировать буквально на коленке за пару минут. Вернули меня в разведку, только когда опытных разведчиков осталось критически мало и обращать внимание на возраст перестали. Война — это вообще не про белые перчатки, это много грязи и крови. Если очень нужно, командирам приходится рисковать и зелеными пацанами. Неохотно, но иного выхода у них нет.
Времени было полно, и мы все успели сделать. Больше всего времени потратили на согласование процесса перевозки родового камня, не говоря уже о том, что за это пришлось заплатить восемьсот золотых монет. Ну, а как иначе — чтобы демонтировать его, понадобятся два мага минимум двенадцатого разряда, причем они потратят на это полдня. Камень нужно будет окутать целым шлейфом заклинаний, чтобы его можно было вытащить и перевезти. Весит он тонну — понадобится куча народа, чтобы его поднять из подземелья и погрузить на повозку. В стоимость услуги, правда, входила и доставка с установкой в наше новое родовое поместье, которое мы еще даже не купили. У нас и денег-то еще было слишком мало, чтобы купить его — в столице все невероятно дорого! Оставалось надеяться на то, что бандиты уже собирают деньги для оплаты наркотиков — правда, еще не зная, что на самом деле для нас.
Немного переживал из-за того, что Эрли впервые сегодня убила человека. Очень сильное потрясение для многих! Но, пообщавшись с сестрой, понял, что на фоне убийства отца никаких переживаний у нее по этому поводу не имеется — напротив, она рада, что убила того, кто участвовал в нападении на него.
Вечером собрались все соседи — я был прав, отца любили. Окружной шериф тоже присутствовал, он разъяснял подробности нападения всем желающим — к нам с этим не лезли из деликатности.
Неожиданно для нас появилась и Хальга. Слезла с коня и пошла ко входу в поместье. Корнел было возмущенно дернулся, но я его сдержал, покачав головой. Хальга подошла к отцу, что уже лежал вместе с Гантом на огромном бревенчатом ложе, и долго стояла, смотря на него. А потом уверенно направилась ко мне и Корнелу.
— Мальчики, мы очень виноваты перед вами, но я не знала, что поместье куплено на кровавый капитал, собранный моим мужем с его бандой. Я не могу в нем больше жить, и не хочу иметь ничего общего с моим мужем — прямо сейчас уезжаю к родне. Хочу хоть как-то компенсировать вам те ужасы, что произошли. Держи, Корнел, это дарственная на мое поместье, и прощайте!
Корнел удивленно взглянул на свиток, оказавшийся в его руке, и тут же сказал:
— В этом нет нужды!
Мой брат умеет быть благородным.
— Не хочешь — можешь сжечь эту бумажку вместе с этим проклятым поместьем, мне безразлично, — устало сказала Хальга и повторила, — прощайте!
После чего женщина, вскочив на коня, ускакала.
— Даже и не думай ничего сжигать! — решительно сказал я. — Если тут и в самом деле будет форпост, цены взлетят в несколько раз. А это самое большое по площади поместье в округе!
— Но мы же этого не планировали! — растерянно сказал Корнел.
— И тем не менее для возвышения клана эти деньги нам пригодятся, — сказал я ему, — тем более что бедная женщина и не знает, насколько это кровавые деньги. Она же понятия не имеет про наркотики. Знала бы — небось тут же бы и сожгла поместье, ничего бы тебе и не досталось. А так да — не могу не уважать ее за принятое решение.
Повезло — Корнела мне убедить удалось.
Когда все речи в память отца были сказаны, мы с Корнелом и Тивадаром бросили в погребальный костер факелы. По традиции это делали только мужчины.
Огонь занялся жарко, унося с собой целый период нашей жизни — мы остались без отца и вынуждены были основать новое родовое поместье в столице значительно раньше, чем планировали.
Сразу после этого народ стал расходиться. Проводив последних гостей, мы поскакали в город. Нашли того же юриста, которому поручили позаботиться о нашем поместье, и озадачили его еще одним поместьем, полученным от Хальги. Поначалу он не обрадовался, когда мы вторглись к нему ночью, но когда понял, по какому мы вопросу, тут же резко повеселел. Из простых клиентов мы внезапно стали важными — второе поместье стоило побольше нашего раза в два, как минимум.
Решив дела с юристом, отправились в гостиницу. Ночевать в поместье не стали — не хотелось проверять, как могут отреагировать враги на посланную в портал взрывчатку. Одно дело устраивать новый набег днем или в присутствии гостей, другое — когда стемнеет. Останься мы в
