потрудиться, чтобы найти свободный подход к берегу. В итоге они расположились наверху склона. Вода ещё была тёплой, хоть в ней и плавали жёлтые листья, опавшие с росших по берегам деревьев.
Светлана, осталась наверху, а Алексей спустился к воде. Решив не мелочиться, он быстро скинул одежду и зашёл в воду.
— Эх! Сейчас бы кусок мыла, я бы вообще не вылезал из воды.
— Мыло-о… — мечтательно протянула Светлана. — У богатых свои причуды. Алексей Иванович, вы там скоро? Я тоже хочу искупаться.
— Секундочку. Света, мы же договорились на ты. Что ты меня всё по имени отчеству называешь?
— Простите. Вы же старше, я не могу вас по имени звать — это как-то… Не знаю даже, как описать… М-м-м… Некомфортно.
— Всё, выхожу! — он выбрался на усеянный ракушками берег, отряхнулся от воды, натянул штаны и выбрался наверх.
Светлана сгорала от нетерпения окунуться. Она взяла с собой посуду и спустилась к воде, придерживая подол цыганского платья.
— Не буду тебя смущать — отойду в сторону. Но если что — кричи.
— Хорошо. Я постараюсь быстро.
— Девушка, купание и быстро? — усмехнулся Воронцов. — Странно слышать эти слова в одном предложении, — он отошёл подальше от берега, чтобы не смущать девушку, которая годилась ему в дочери.
Пока Светлана купалась и мыла посуду, мужчина степенно прогуливался вдоль берега. В итоге он дождался её.
— Как же хорошо! — на её лице сияла счастливая улыбка. — Ещё бы выкинуть эти отвратительные вещи, чтобы они не напоминали мне об ужасных днях.
— С одеждой я попробую что-нибудь придумать. Тебе тяжело пришлось?
— Эх… — она с горечью шмыгнула носом. — Не то слово, Алексей Иванович. — Меня похитил из посёлка Жеман. Он забрал меня в свой гарем.
— А-а-а… — Воронцов хотел спросить о том, о чём у девушек её положения лучше не спрашиваться, поэтому счёл за лучшее замолчать. — Прости, продолжай.
— Жеман в первую ночь нажрался как свинья и не смог мной овладеть. Потом он обо мне забыл на неделю. Я боялась каждого его прихода в комнату и пряталась в женской спальне. Потом он привёл черноволосую Айнур, дочку торговца из красноармейских. Та его ублажала каждую ночь, да так хорошо, что он забыл про нас всех. Девочки даже хотели её отравить, но я её предупредила о том, что в вине яд.
— Не понимаю, — помотал он головой из стороны в сторону. — Зачем им отравлять эту Айнур?
— Алексей Иванович, вы не понимаете гаремной жизни. Эти курицы… Эм… В смысле, девушки, которые туда попадают, в большинстве своём смиряются со своей судьбой. Многим она даже нравится. Хорошая кормёжка, крыша над головой, работать не надо. Девушки борются за внимание «хана». Для них Айнур была опасной конкуренткой. Если хозяин занимается сексом лишь с ней, то он может посчитать остальных девушек ненужными и продать в рабство или выгнать из гарема работать! Их страшила одна мысль о том, что придётся вернуться от сытой и праздной жизни к тяжелому каждодневному труду.
— Понятно. Не знал таких подробностей. Так что там с отравлением?
— Я поплатилась за свой длинный язык, — Светлана остановилась посреди дороги, оголила плечо и показала длинный тонкий шрам.
— Это кто тебя так?
— Одна из бывших фавориток Жемана. Она узнала о том, что это я предупредила Айнур, и пыталась зарезать меня ножом для фруктов. Айнур меня спасла, завязалась драка. Охранники забежали в комнату на шум, после чего меня вместе с бывшей фавориткой Дианой посадили в клетку посреди комнаты, где я жила до самой смерти Жемана.
— Дикость. Надеюсь, тебя хотя бы не обижали?
— Ну как… — отвела она взгляд в сторону. — Остальные наложницы над нами насмехались. Диана растеряла весь пыл и поникла. Она хотела наложить на себя руки, но ей не дали. По крайней мере, нас кормили и выносили за нами ночной горшок.
— Понятно, — мужчине было жалко девушку, которая в столь юном возрасте пережила подобное.
— Следом к власти пришёл Вашид, — продолжила она. — Он был стар и слаб по мужской части, а его сынок оказался любителем мальчиков. Нас выпустили из клетки. Когда Вашид выяснил, что я всё ещё девушка, он обрадовался. Меня и ещё пару новых нетронутых девушек он берёг на продажу и запрещал всем к нам прикасаться, чтобы сберечь невинность. Затем он за цинк патронов продал меня и ещё одну девушку Барону Гозело. Так я казалась у цыган.
— А барон что?
— Ты же его видел? Ой, простите, вы…
— Света, не нужно этих выканий. Я Алексей, можно просто Лёша или дядя Лёша. Так что не так с бароном?
— Алексей Иванович, он даже в туалет мог ходить только сидя. Его мужских сил едва хватало на одну девушку раз в две недели. Первой для своих утех он выбрал Ольгу. Он её изнасиловал прямо на наших глазах. Это было ужасно. Гозело заставил нас всех смотреть на это отвратное действие. Меня чуть не вырвало от его вида. А потом он её отдал в табор, и я её больше не видела.
«Значит, Барон тот ещё… — подумал Алексей. — У него не встаёт без того, чтобы на него смотрели и без насилия…»
— Я в ужасе ждала своей участи, — продолжала Светлана. — Со дня на день Гозело должен был приняться и за меня, но тут появился ты и выкупил меня за астрономическую сумму. Четыре цинка — сумасшедшая цена! За такое количество патронов можно было купить десять девушек или мальчиков, а ты просто взял, и спокойно отдал за меня такую цену.
— У жизни нет цены, — спокойно ответил Воронцов. — Я не рабовладелец и не собираюсь им становиться.
— Я буду благодарна тебе всю жизнь, — она посмотрела на Алексея наполненными восторгом голубыми глазами.
— Вот и славно… Что мы, наконец, перешли на ты, — улыбнулся её мужчина. — Вот мы и пришли. Что у нас там на обед?
— У нас оставалось заячье мясо и несколько яиц.
— Яйца с зайчатиной? — закатил глаза Воронцов. — Ум… Звучит очень вкусно. Предлагаю перекусить, а то после водных процедур я проголодался.
После еды мужчина решил вздремнуть, а Светлана принялась расчесывать свои светлые волосы гребешком, который появился будто из ниоткуда. Она тихо напевала себе под нос песню из местного народного творчества. Мир меняется, но люди продолжают петь, как когда пели их предки.
Послеобеденный сон для Воронцова закончился ближе к пяти вечера. Он предупредил девушку, что ненадолго отлучиться, после чего направился к своему схрону. Из-за больной руки ему лазание по дереву далось с трудом.
Золото и патроны лежали на своём месте в дупле. Сидя на
