Мы вышли на связь с Хэнком, предупредили о выдвижении и после получения от него сообщения «чисто» легким бегом направились в сторону топливохранилища, а от него к какому-то складу, и так далее.
Темнело все сильнее и сильнее, я почти кожей ощущал беспокойство моих спутников — выбираться за стены в темноте сейчас никто не любит, это разве что баррикады на крыше терминала не в счет, к ним никакая тварь не подберется. Но мой «внутренний радар» никаких сигналов тревоги не подавал, хоть я и прислушивался к нему постоянно, так что, думаю, тварей вокруг не было. И все равно нехорошо — совсем темнота стала враждебной нам, это шкурой ощущаешь.
Мы занимали позицию за очередным зданием с обратной от пассажирского терминала стороны, ждали очередного подтверждения от Хэнка, и затем перебегали дальше — здания базы национальной гвардии, багажный терминал, почтовый, опять какие-то склады, опять офисы… Примерно километровый забег получился. Последним пунктом нашего броска был небольшой склад уборочной техники метрах в ста с небольшим от пассажирского терминала, как раз на другой стороне большой автостоянки. Там мы и остановились, дожидаясь продолжения. Установили связь с базой, проверились, замерли.
— Главное — не нервничать, и никакой лишней инициативы, — решил я все же чуть-чуть наставить на путь истинный своих спутников. — Простота — залог успеха. Стемнеет совсем — перебираемся к терминалу. Тихо, не шумим, не спешим, идем только по моим следам. Занимаем позицию за теми контейнерами со строительным мусором, вскрываем дверь. И опять за мной.
Слушают всерьез, кивают. Нормальный подход к делу, правильный. А я вообще-то сам волнуюсь очень и очень сильно, просто виду стараясь не подавать. Мне надо источать уверенность в себе и всякое такое подобное, вроде как вдохновлять. А у меня эта уверенность есть? Да, пожалуй, все же есть.
Связь с Базой — Митч с тремя «гантраками» выехал оттуда. Дальше опять ждем. Говорят, что нет ничего хуже, чем ждать и догонять. Заявляю авторитетно — брехня. Всегда предпочту скучное ожидание самой нескучной драке.
Где-то далеко все же слышны моторы, еле-еле, но слышны. Звук удаляется. Могут насторожиться. С другой стороны, а я это тоже учитывал, насторожатся в направлении звука, а мы должны появиться совсем не оттуда.
Могли поставить ловушку на дверь? Могли, конечно, но здесь у нас выбор невелик, откроем веревкой. Но думаю, что не поставили, так мне кажется. Или я все же недооцениваю бандитов. Увидим. Сдуру ломиться все равно не будем. Не получится взять кого-то по-тихому — и черт с ним, разнесем всех в клочья, да и все. Не люблю героизма: он всегда следствие того, что кто-то где-то что-то недодумал. Причем сильно недодумал.
Стемнело совсем, включили ночники, окрасившие окружающий мир в мутно-зеленоватый свет. «Радар» по-прежнему молчит, и это очень хорошо.
Глянул на часы — минут двадцать до сеанса связи у противника. Митч сообщил, что они на месте. У Хэнка все бодрствуют, все готовы. Джастин и Клод на позиции.
— Хэнк, что там у окон?
— Чисто.
— За мной, — скомандовал я своим и двинулся первым, зачем-то пригнувшись, хотя на этой стоянке меня или заметят или нет, что совершенно не зависит от моей манеры передвижения.
Сто метров, рукой подать, но это только если ты не ждешь выстрела и при этом не вынужден сдерживать шаг, чтобы просто не топать. Бегать совсем тихо все же не получится, надо идти. За нами наблюдать не должны, а вот услышать могут — очень тихие теперь стали ночи, очень тихие. Некому шуметь… хотя какая-то ночная птица орет поодаль.
Вон контейнеры. Похоже, что внутри терминала ремонт шел: завалены под край какими-то ломаными кусками пластика, раскрошившимися пеноблоками, чем-то еще. Между ними и дверью — тень, как раз отличное укрытие. Забежали, присели. Опять ждем.
Откинул ночник, включил красный фонарик, осмотрел замок в двери — обычный, с поворотной ручкой. С обратной стороны вообще должен быть «пуш-бар» — нажимная перекладина для аварийного выхода во время пожара. Совершенно ни на что не рассчитывая, просто потянул ручку — и дверь тихо приоткрылась, даже напугав меня.
— Блин, дерьмо! — выдохнул я тихо, чувствуя, как пробивает меня холодным потом.
Показалось, что почувствовал сопротивление растяжки. Замер, представляя взрыв, меркнущий свет и проваленную операцию. Но ничего не случилось. Начал приоткрывать по миллиметру — опять ничего. В конце концов дверь открылась достаточно широко для того, чтобы я мог за нее заглянуть.
Нет растяжки. И ничего другого. Даже дверь не заблокировали. Почему? Может, просто из фатализма? От тварей и такая спасет, наверное, а если их тут засекут, то, по их мнению, прокрадываться сзади никто и не станет? Может, и так. Как бы то ни было, а это уже чистое везение. А мы ее вскрывать приготовились, ждали начала связи, для того чтобы противник хоть как-то отвлекся.
— «Блэйд-один» вызывает «Папу-один», как принимаешь?
— «Блэйд-один», здесь «Папа-один», на приеме, принимаю чисто, — голос Теренса.
Думали, думали над тем, кого посадить на связь на Базе, да так лучше и не придумали, чем ему поручить. В войне он ничего не соображает, так там и не надо соображать — там собранность нужна и аккуратность, чего у него с избытком.
— «Блэйд-один» вошел, повторяю, «Блэйд-один» вошел без шума, как понял?
— Понял тебя хорошо, ты вошел без шума, «Блэйд-один».
— Подтверждаю. Конец связи.
Лестница вверх, новенькая, чистая — ее и чинили, видать. Перила испачканы побелкой, в углу на площадке штабель каких-то материалов. Тихо. Почему-то ожидал, что будет пахнуть краской, хоть ремонт уже много месяцев как заброшен, но не пахло вообще ничем.
Вновь опустил ночник, вернув себе зеленый свет. Прислушался — тихо. Перещелкнул левый тумблер закрепленного сверху на цевье автомата «ди-бала» в положение «слабый», правый — в «невидимый целеуказатель без подсветки», но включать пока не стал — рано. И очень вероятно, что противник сам в ночнике сидит.
Обернулся к своим, показал на «ди-балы», дождался ответных жестов «ОК». Махнул рукой, приказывая следовать за собой. Встал на первую ступеньку, в ужасе ожидая скрипа подошвы по плитке, но ничего не случилось. Наверное, на это тоже военную обувь испытывают. Навел автомат на пространство между перилами над головой и медленно пошел вверх.
Два этажа, три площадки. Все тихо. Поднял сжатый кулак — «стоп». Мы эти жесты сегодня учили, а я еще и переучивал кое-что, не перепутать бы теперь. Но даже шептать в микрофон не хочу. Да и быстрее получается жестами, когда группой идешь.
