— Может быть, лучше через матюгальник покричим? — не соглашаюсь я. Неохота отпускать капитана. Вроде бы и нет здесь дураков — против танков воевать, но ещё помнятся пулемётные очереди Вашадзе. Так и там шансов не было, но стрелять он всё-таки стал!
— Нет, — отрицательно мотает головою Попов. — Подумают — боимся их! Оборзеют!
Делать нечего, и скрепя сердце, хлопаю его по плечу.
— Ты уж, того… аккуратнее там…
— Прорвёмся, майор! — закидывает он за спину автомат.
Обогнув автомашины, капитан скрывается внутри дома. Проходит минут десять, и он выходит назад. Рядом — крепкий парень в кожанке.
— Вот, — представляет его Попов. — Вопросы у товарища есть.
— Валяй, — киваю я. — Спрашивай. Если что не шибко заумное — отвечу.
— Что с нами будет? — настороженно глядя на меня, спрашивает парень.
— С вами — это с кем же?
— Мы — охрана президента!
— Что-то я тебя, родной, раньше в телевизоре не видал?! А президента в последнее время частенько показывали…
— Охрана Араменко, — поправляется парламентер.
— А! Уловил. А что с вами может быть? — искренне удивляюсь этому вопросу.
— Ну… вы ж его свергнуть хотите, так?
— Свергают, друг ты мой ситный, царей! Да ещё каких-нибудь монархов! Ваш же «президент» к ним не принадлежит пока. И, слава богу, между нами говоря! А то и вовсе крыша бы съехала… Не нужен он нам — пусть валит отсель куда глаза глядят!
— А мы?
— Охота с ним вместе свалить? Так я не держу никого. У нас президентов нет, и охранять их — без надобности. Так что и для вас работы «по профилю» нет. Не знаю даже — что с вами делать-то? Лес рубить или на скважину — не пойдёте ведь?
— Ну… кто-то, может, и пойдёт…
— Тогда этот кто-то — пусть с нами здесь и останется! Жить и работать!
Парень чешет в затылке и, не сказав более ни слова, уходит в дом.
— Сколько их там? — спрашиваю у собровца.
— Сотни полторы… может, чуток поболее. Вооруженных много, но вояки из них… — презрительно сплёвывает он на землю. — Давно сбежали бы, да куда здесь сбежишь? Не любят их местные — так и есть за что!
— Как думаешь, выйдут?
— Ну, ежели не совсем бараны — выйдут. Куда им деваться-то?
Попов оказался прав — уже через десяток минут из дома появились первые «хвостозаносители». Колоритные фигуры, нечего сказать! Ну, увидев там людей в полицейской форме, я ничуть не удивился. Местная полиция была укомплектована личным составом по принципу безусловной преданности руководству нефтяной компании. Всех несогласных и имевших собственное мнение о том, как надо служить, давно уже отсюда поперли. «Правоохранители» сваливают на дорожку автоматы, снимают и оставляют ремни с пистолетными кобурами и патронными подсумками. Воевать они не собираются и всячески подчеркивают свой нейтралитет. Им никто не мешает и не задерживает. Изредка оглядываясь, они, в конце концов, исчезают между домами.
— Форму бы с них снять… — ворчит кто-то из собровцев.
Прошло ещё немного времени, и на улице нарисовались новые персонажи. «Самооборонцы», надо полагать. Эти одеты по-разному, в военную форму (сидящую на них нелепо и странно), в «охотничий» камуфляж или просто в черные комбинезоны. Оружие у них самое разносортное — один даже пулемет притащил. Разоружившись, они разбредаются по сторонам.
— Все, что ли? — окликает их Попов.
— Нет… ещё руководство компании осталось… — неуверенно бормочет кто-то из уходящих.
— Эти сами не выйдут, — поворачивается ко мне капитан. — Вывести?
— Пойдём, — спрыгиваю я на землю. — Там и новоявленный «президент» где-то сидит… хоть поздороваемся с ним.
Следом за нами от машин отделяются ещё десятка полтора собровцев.
В холле здания пусто, по полу сквозняк мотает какие-то бумажки. У закрытых окон стоят несколько станкачей, валяются патронные коробки с лентами. В углу у входа лежит охапка гранатометов. Оборону собирались держать? От кого — от местного населения, что ли? М-м-да… Кто-то из ребят занимается инвентаризацией всего этого хозяйства, а мы все поднимаемся на второй этаж.
Здесь тоже никого нет, и только эхо от наших шагов гуляет по коридорам.
Третий этаж.
У лестницы, мрачно на нас поглядывая, топчутся трое здоровенных парней. Из-за перегородившего лестницу стола высовывается пулеметный ствол. Отодвинув охрану с дороги, собровцы деловито сдергивают с их плеч автоматы.
— Свободны, мужики! Можно расслабиться и закурить!
Коридор.
Длинный и отделанный красивыми деревянными панелями. Картины на стенах, засохшие цветы в горшках — забыли полить? Жалко, их-то за что так?
Беззвучно распахивается дверь в приемную.
Стоящий у окна худощавый мужичок испуганно вздрагивает.
— Вы к кому?
— А что — ещё не все сбежали?
— Александр Федорович здесь. Но у него совещание!
— Да ну? Проводи-ка нас туда!
Совещание?
Это с бутылками-то на столах?
Хотя… кто их знает, этих «хозяев жизни»? Может, у них тут и стриптиз — в порядке вещей? Не удивлюсь, если это так и есть.
Совещавшихся четверо. «Президента» я уже видел, остальные мне незнакомы.
— Что вы хотите?! — вскакивает с места какая-то расфуфыренная тетка. — Не видите — люди делом заняты?!
По голосу судя, ей лет сорок или даже больше, но из-за тщательной работы пластических хирургов выглядит она моложе. Жена «президента»? Может быть…
— Этим, что ли, делом-то? — щелкаю я по горлышку полупустой бутылки.
— Это вас не касается!
— Да ну? — улыбаюсь в ответ. — А кого же?
— Здесь есть ответственные люди! Законная власть!
— Что-то я о выборах не слышал… И указа о новом назначении не читал… — удивлённо развожу руками. — Оглох, поди…
Ребята за моей спиной откровенно ржут.
«Президент» отрывает свой взор от стола и поворачивается к нам.
— Нелли, перестань! — бросает он тетке. — С кем ты споришь? Кого хочешь в чём-то убедить? Это же нелюди! Для них ничего святого нет!
— А для вас? — пододвигаю стул и усаживаюсь напротив.
— Выиграли? — тяжело смотрит он на меня. — Ещё бы! С танками против безоружных людей?
— Да неужто? Только в этом доме оружия на роту, если не больше.
— Ну-ну… Вам не привыкать проливать кровь невинных!
— И много её здесь пролилось? Может, покажете хотя бы парочку «невинно убиенных»? А? Интересно же! Мы ведь даже в ответ на гранатомёт снарядом по пустой баррикаде шарахнули, старались ни в кого не попасть…
Араменко сопит, наливаясь кровью.
— Не можете? Так-так… А вот я, представьте, могу!
