Светловолосая и веснушчатая особа в аляповатом берете и красном шарфе, вполне профессионально управлялась с адской машиной. Хелл же, достигнув площадки первым, не стал задавать вопросов, а нырнув в открытую дверь, через секунду появился, уже сжимая в руке АКСУ. Два ствола делали свое дело уверенно и тщательно. Пули особого вреда мертвой плоти не наносили, но напор временно придерживали. Почти уже простившись с жизнью и придумывая на ходу массу «лестных» определений своему сумасшедшему поступку Семен ухватился за руку Всеволода и тот, крякнув, вздернул его наверх. И вовремя. Ловкий мертвяк, уйдя из зоны обстрела, умудрился проскользнуть по стене и вцепился в ногу аналитика синюшными, начавшими уже распухать руками.
— Тяни! — Завизжал Давыдов. — Всеволод! Тяни! Он же сейчас меня цапнет.
Майор что есть силы потянул Семена, но мертвец, словно гиря повис на нем и, не желая отпускать, уже тянулся к плоти.
— Раскачай его! — Заорал Хелл, пытаясь перекрыть рев «Утеса» в руках незнакомки. — Я его сейчас в тыковку сниму.
— Была не была, — выдохнул майор и, перехватив ошалевшего от страха Давыдова за запястья, на переделе сил, чувствуя как кровавая пелена застит глаза, а в ушах поднимается колокольный звон, что есть силы качнул его от себя. Грохнул выстрел и мозги из расколотой головы разлетелись в разные стороны, а сам Семен вдруг стал легким как пушинка.
— Хватайся. — Всеволод втащил аналитика на лестницу, и сам вцепился в железные перила, чтобы не упасть вниз от навалившейся вдруг слабости. — Теперь уже сам, а то мочи нет.
Веснушчатая перестала стрелять и, поставив пулемет на площадку, перегнулась через железные перила.
— Ну что, мальчики? — Поинтересовалась она с высоты второго этажа. — Будем тут болтаться или внутрь?
— Лучше внутрь. — Закивал Давыдов, украдкой оглядываясь на низ живота.
— А я тут немного посижу, — пытаясь унять пульс, признался Курехин. — Если рукой пошевелю, то вниз рухну.
— Он у нас болеет, — снисходительно пояснил проводник незнакомке. — Чудо что вообще смог его выдернуть.
— Герой. — Девушка сняла, берет, вытерла им пот со лба, скользнула внутрь, и тут же появилась с бухтой веревки. Привязав один конец к железной скобе, на которой держалась лестница, девушка принялась стравливать веревку в низ, с тем расчетом, чтобы её конец завис ровно напротив лица Всеволода. — Хватайся. — Ледяным голосом приказала она. — Пока живуны не появились.
— Живуны? — Не понял Семен, примостившийся на краю площадки и с ужасом смотря на беснующуюся внизу толпу мертвецов.
— Живуны. — Подтвердила девушка. — Эти, что внизу, расходный материал. Мозгов нет, руки да желудки, а живуны хуже. Я их так сама назвала, потому как живее всех живых. В гущу боя не лезут, но если видят добычу, могут и по лестнице, и по крышам, и по чему угодно, за что может зацепиться человеческая рука. Ингу такой сцапал часа три назад.
— Так вас двое? — Неуверенно поинтересовался Всеволод снизу.
— Двое, цепляйся, иначе хуже будет.
— Куда уж хуже. — Майор с ужасом посмотрел вниз на протянутые к нему руки и оскаленные пасти и, сглотнув, вновь взглянул на веревку.
— Пошел!
Сделав нечеловеческое усилие, Курехин отцепил правую руку от железного поручня и уцепился за спасательную веревку.
— Держите?
— Держим. — Это то ли Хелл, то ли Семен. — От рева и стенания морских пехотинцев ничего не разобрать. Сердце бухает, будто кузнечный молот, готовое в любой момент проломить грудную клетку. Виски ломит, словно кто-то нарочно сжимает голову тисками, вокруг все плывет и дергается правая сторона лица. Урод, не иначе, урод и слабак.
Стиснув зубы Всеволод оцепил вторую руку и впившись в веревку завис в воздухе приготовившись к быстрой, но мучительной смерти, а когда наконец ощутил что вместо того чтобы упасть он медленно, но верно, поднимается вверх, нахлынула странная эйфория. Чем выше он поднимался, тем светлее и голубее становилось небо. Красный от натуги Семен и Хелл, обливающийся потом, казались милыми и забавными, а зомби внизу, дурацкой шуткой на Хэллоуин. Нечто среднее между флеш-мобом и футбольными болельщиками проигравшей команды.
— Готово, — Проводник вцепился в ворот куртки майора и вдвоем с аналитиком они втянули его, уже и вовсе обессиленного на крохотную железную площадку. Незнакомке с «Утесом» пришлось даже убраться внутрь, чтобы мужчины смоги поместиться.
— Что с ним? — Поинтересовалась она, встревожено выглядывая.
— Жар, слабость, кашель с кровью. — Тихо пояснил Хелл.
— Плохо. — Девушка поморщилась и поманила рукой. — Тащите его внутрь, у меня вроде были лекарства.
Незнакомку звали Светлана, она служила на базе специалистом по шифрованию. Отец Светланы, Сергей Хоружный, был приглашенным специалистом и работал в штатах все лихие девяностые на строительстве атомных станций, а когда пришла пора возвращаться, попросил политического убежища. В Америке с ним осталась его маленькая дочь и ныне покойная супруга, но все это было пустое.
Сквозь колышущееся марево перед глазами, Всеволод вглядывался в лицо незнакомки и раз за разом высматривал знакомые черты, а когда, наконец, понял, кто же перед ним, потерял сознание.
— Светка, говорит, это же ты, а потом бац и в отключку. — Семен с сомнением склонился над неподвижно лежащим на полу майором.
— Бредит, — кивнула Светлана. — Я этого вашего больного в первый раз вижу.
— А по-русски говоришь хорошо.
— Отец учил. Он как-то процитировал классика. Что-то вроде «Я люблю свою страну, но ненавижу свое государство», этими принципами и руководствовался. Мы вообще дома только по-русски говорили. Голова кругом шла. В школе один язык, дома другой, а потом ничего, привыкла.
— А как ты здесь-то оказалась?
— Папа похлопотал. У него был друг в Вашингтоне. Вот он сюда и устроил. В конце концов, работа замечательная. Свежий воздух, море, страховка и солидные деньги. Я тогда только после колледжа была, не знала, куда руки приложить, вот папа и посодействовал.
— А на родину никогда не хотелось взглянуть? — Хелл открыл пластиковую коробку с медикаментами и начал колдовать над Всеволодом.
— Нет, — покачала головой незнакомка.
— Это же надо, — Семен уселся рядом с лежащим на полу Курехиным и, скомкав свою куртку, подсунул ему под голову. — Кто бы мог подумать?
— Что? — Не поняла Светлана.
— Да то, — усмехнулся аналитик. — Какая реалистичная программа! Даже прошлое есть! Виртуозно!
Двенадцать дней до часа «икс». Вечер. Реальность. Санкт-Петербург.
