"Медведь" среагировал более четко и всадил вслед удаляющейся Милашке заряд, приготовленный для разведчика. Получив тридцати процентное повреждение корпуса и снижение скорости на 15 процентов, Милашка лишилась левой шаровой башни.
Не обращая внимание на онемение в "левой руке", Косяк правой дотянулся до "кабана", предусмотрительно намеревавшегося скрыться в песках.
– Череп у меня нет левого борта! Дай силы на правый!
Усиленный залп правого борта и главного калибра настиг "Вепря" возле самой кромки пологой впадины. Выбивая из "парнокопытного" последние остатки зеленного цвета, Милашка уже нащупывала сенсорами своего грозного прародителя – "Медведя".
– Косяк, оставь его в покое, лупи "косолапого"! – Череп, отпустив наконец закушенную губу, проверил показания с целиком окрашенного красным "Вепря".
Заблокированными колесами "кабан" нагребая песок под брюхом, тормозил неизбежный спуск. Плавно заваливаясь на бок, качнулся и, утопая под поднятыми клубами песка, уныло замер.
Совершая поворот, Милашка завалилась на правую сторону. Крепко встав на четыре точки опоры, сорвалась в ускорении на выручку очумело снующему по склону разведчику, надоедливой мухой кружившему вокруг разъяренно отстреливающегося "Медведя".
Стремительно несущаяся на помощь разведчику Милашка, поймала в лоб бережно припасенный гостинец из главного калибра противника. Индикаторы тревожно замерцали, показывая серьезные повреждения лобовой брони до пятидесяти шести процентов и вывод из строя системы дальнего обнаружения.
– Твою мать! Косяк, ты чего спишь!? Делай что-нибудь, он нас сейчас добьет! – делая короткие вдохи, Череп орал во всю мощь легких.
– Дай силу на правую!
Мысленно Череп уже видел картину, как массивный жгут цветного фонтана энергии разветвляется и бежит в правое русло, спустя миг он услышал писк предупреждения перегревающихся генераторов. Наплевав на износ фильтров, открыл броневые заслонки двигателей, добавляя к воздушному охлаждению опаснейший для двигательных установок песок.
Получив дополнительную "силу" на правый борт, Косяк мысленно коснулся главного калибра "Медведя". Моментально окрасившаяся в красный цвет верхняя башня "косолапого" выбыла из сражения.
Экономя мощность для завершительного выстрела, Косяк качал энергию в емкости до предела. Примеряясь к двигателю, только ждал, пока "косолапый" повернется под выстрел, но опытный ветеран маневрировал, подставляя только бронированные бока.
– Дыба, мне его "задница" нужна!
Дыба включился в замысловатый танец маневров.
Забытый в ходе боя разведчик то ныряя в низину, то выпрыгивая на другую сторону бархана, носился вокруг схватки как злой пес. Постоянной сменой позиции и прицельными выстрелами он не давал стрелку "косолапого", сосредоточится на опасно подбирающейся Милашке.
После отчаянной атаки разведчика, нарвавшегося на семидесяти процентное поражение брони и повреждения пулеметной спарки, разъяренный "Медведь" выпустил из виду нырнувшую в низину Милашку и, выскочив с неожиданной стороны, Косяк упредил выстрел по еле уползающему разведчику – всадив полный залп в кормовую часть косолапого.
– Есть, есть! – орал Косяк, – Дыба ты… ты… да ты сам не знаешь, какая ты молодца!
Восторженный Косяк остервенело поливал огнем "косолапого" постепенно лишая его "контур" последнего оттенка зеленого. Крича всякие глупости вперемешку с матом, он подпрыгивал в своей ячейке и, дождавшись ровного красного окраса противника, отсоединил шлейфы управления. Выбравшись со своего места, полез к Черепу, а затем к Дыбе обниматься и делиться впечатлениями.
Отбиваясь от Косяковских лобызаний, а вернее торжественных чоканий лицевыми стеклами шлемов, Череп вызывал Гвоздя. Терпеливо посылая сигналы вызова, Череп с удивлением обнаружил, что весь поединок, начиная с момента потери первого разведчика, занял всего двенадцать с половиной минут. А ноющая спина и прокушенная губа вопили по крайней мере о часах тяжелого напряжения.
– Череп! Победа! – Так же восторженно кричал Гвоздь, радостно тряся кулаком. – Ваша танкетка – это просто чума! Такого я не видел даже в архивах сражений!
– Спасибо, Гвоздь! Но без вас бы мы не справились, – польщено поблагодарил Череп, переходя на деловой тон, поинтересовался. – Ты Лому докладывал?
– Дык чем? – рассмеялся на похвалу Гвоздь, отвлекаясь на ответный галдеж своего экипажа, бросил: -… у меня ж повыбивало все что можно, только ходовая сохранилась и то на 60 процентов.
– Лады, – задумчиво проговорил Череп, продолжил: – Когда доклад сделаю, я тебя вызову.
– Договорились! Ну бывайте, "зверобои"!
Раздумывая над перечнем повреждений, Череп связался с Ломом и сбивчиво доложил о засаде ветеранов, попутно передав запись боя.
– Доклад принял, – с задержкой ответил Лом; наверное, сам пытался разобраться в картине и сразу заносил данные на карту оперативной обстановки. – Только я не понял, а как вы "Медведя" проглядели?
– Скорее всего, он с заглушенными двигателями стоял, а когда бой завязался, он и выскочил всех добить, – высказал свои соображения Череп, – но нарвался на нас, и поэтому ему уже было не до разведчика.
– Да, похоже на то… скорее всего, ветераны как всегда забавлялись, за что и поплатились, – произнес довольный голос Лома.
– Ну что, – продолжил он: – докладываю капитану. А вы следуйте на место встречи. Замена вам выслана.
Одновременно переговариваясь с разведчиком, касаясь иконок, включая или отключая мозаику раскинувшихся под руками полусфер управления, Череп подготавливал машину к походу.
Порхающие движения руками, кивки головой в сторону членов экипажа, беспрерывные диалоги с Милашкой, – все это, на фоне расстилающихся бескрайних барханов с уныло застывшими поверженными противниками – наполняло Черепа новой силой, мощью, способной смять, способной победить еще в двух, да что в двух! – и трех, и пяти таких же боях.
Косяк забавлялся с маркером прицела. Касаясь полупрозрачной рукой соседей, фиксировал прицел, а затем резко переносил на соседей с противоположной стороны. Доигравшись крутыми разворотами до приступов тошноты, плюнул на это занятие, занялся примеркой различных интерфейсов. То сделал все видимое пространство посеченным на сегменты, то заменил естественные красные цвета на зеленый. Не выбрав ничего путного, встряхнул головой, отгоняя коварную сонливость. Для разнообразия решил перекусить. Горький вкус биомассы окончательно запугал сонливость и отбил всякое желание чего-нибудь забросить скучающему желудку. Косяк выплюнул противный загубник с "самым усвояемым и питательным походным пайком", сглатывая противный привкус, прокашлялся:
