— Непременно, — пробормотал Дэвид. — Но все–таки. Как–нибудь можно почувствовать и контролировать объем силы, который сообщает мне Источник?… Я понимаю, готового ответа нет, но ты ведь разбираешься в магии гораздо лучше и…
— Баланс ты со временем найдешь сам, — успокоил его Фолъгорм. — Нужно только каждый день тренироваться и все получится. Ты его уже в общих чертах нащупал — за время, которое провел в моем узоре. Хуже другое: неизвестно, как ты переживешь разрыв с Источником, если вдруг окажешься в другом потоке миров. Мы ощущаем блок, отсутствие связи… Это неприятно, но не смертельно. А вот в твоем случае все может закончиться гораздо плачевнее. А может, и нет. Неизвестно.
Дэвид мрачно подумал, что вновь побывать на своей исторической родине, ему, похоже, не светит. Не судьба.
Страничка из записной книжки Кетрава.
Диспозиция на 21 сентября:
За Вомфада — 5. + Эрдан (Дана в заложницах.) Знать бы, где ее содержат.) За Ксейдзана — 7. За меня — 7.
Фольгорм, Смайрен, Маидяар, Авермус, Саша, Финейра —?
В. уверен, что на его стороне половина сенаторов. Пусть спит спокойно.
Вопрос на 1000 000 кдиаров: какого аминорца убрать, чтобы В. подумал на К., а К. на В.?
Поскольку теперь Дэвид считался высокорожденным, ему полагались собственные, а не временные, комнаты во дворце. В том крыле, которое отведено клану Гэал.
Дворцовым комплексом и всем, что с ним связано, — имуществом, слугами, охраной, клановыми атта без хозяев — заведовал Авермус, министр дворцового управления. Дэвид встретился с ним, получил три новые комнаты и нескольких атта «в нагрузку». Сознавать себя рабовладельцем землянину было неприятно, но ничего не поделаешь — пришлось смириться. Рабы перенесли его вещи из гостевых комнат в новые. Тратя время на разные организационные мелочи, Дэвид порадовался тому, что ему, по крайней мере, не придется этих людей кормить — пока атта находятся во дворце, они будут всем обеспечены, а забирать их отсюда он не собирался.
Его переселение, конечно, не прошло незамеченным. Сначала зашла поздороваться одна из дочерей Сайрин, затем — Дэвид как раз выходил из своих новых покоев — в коридоре нарисовался Тахимейд.
— Добрый день.
Дэвид ответил на приветствие, слово за слово — завязался разговор. Тахимейд рассматривал его с нескрываемым любопытством, что было неудивительно, ведь Дэвид возводил свою родословную к человеку, который приходился Тахимейду отцом. Время общего обеда уже прошло, и Тахимейд, который, по его словам, также этот обед пропустил, предложил где–нибудь перекусить вдвоем. Дэвид не стал отказываться. Еда — лишь предлог, это понятно. Ему ничуть не меньше хотелось поближе познакомиться со «своим» кланом, вот только Фольгорм прав — самому инициативу проявлять не стоило, а вот поддержать чужую — следовало обязательно.
Тахимейд занимал четыре комнаты на том же этаже. Слуги накрыли на стол и тихо удалились. Длинная беседа обо всем на свете. Тахимейда интересовала история знакомства Дэвида и Идэль — этого можно было ожидать. Дэвид, как требовала роль, расспрашивал о Хэбиаре. Тахимейд показал ему портрет. Дэвид отметил мимоходом, что сын нисколько не похож на отца. Хэбиар — широкоплечий, сильный; волосы — цвета бронзы и зеленые глаза, как у Ксейдзана. Фигурой Тахимейд больше походил на деда, только был еще тоньше в кости. Несмотря на худобу, какую–то воздушную хрупкость фигуры, Тахимейд не казался слабым; пластика его движений заставляла думать, что он прекрасно контролирует свое тело: может быть, он и не силен, зато движения его точны и уверены. В уличном бою такой противник не станет мутузить вас и давить силой, он просто хладнокровно ткнет пальцем в глаз или точным ударом сломает кадык. Волосы у Тахимейда светло–серые, темно–серые глаза, впалые щеки и острый подбородок — в кого он только такой?.. У его матери, Рии ита–Жерейн, глаза и волосы черные.
— А каким был Хэбиар… я имею в виду — как человек? — спросил Дэвид.
Тахимейд задумался.
— Решительным и сильным, — наконец ответил он. — Умел хорошо управлять людьми. Лучше, чем дед. Хэбиар был лидером по натуре. Стратегом. Всегда все тщательно планировал. Рассматривал войну, интриги и колдовство как своего рода шахматные задачки. Кетрав на него немного похож, но у Кетрава все сдвинуто в сторону отвлеченного анализа, а отец был человеком более деятельным.
Дэвид подумал, как задать следующий вопрос так, чтобы не обидеть.
— А в чем, как тебе кажется, ты на него больше всего похож?
Тахимейд рассмеялся:
— Ни в чем. Мы совсем разные. И не очень–то ладили, пока он был жив.
— Почему?
— Разные взгляды на жизнь. И совсем разные характеры. Я для него был, наверное, сплошным разочарованием, — улыбка осталась, но перестала быть веселой. — Но это, конечно, не означает, что мне безразлична его смерть.
— Хорошо, я переформулирую вопрос — сказал Дэвид. — В чем, как тебе кажется, у вас с ним больше всего было различий?
— Он воин, я чародей. Ему интересны люди, он умел с ними работать — мне они безразличны и скучны. Его в первую очередь заботили интересы семьи — меня волнует только личная сила, а то, какое положение в будущей займет клан — выше нынешнего, ниже — на это, честно говоря, мне наплевать.
— Ясно, — кивнул Дэвид. — Политика — грязь, что за удовольствие мараться в ней? Я тоже этого не понимаю…
— Нет, не в этом дело, — перебил его молодой герцог. — Политика — всегда вторична. Просто есть более важные вещи, и политика должна быть подчинена им. Посмотри на самых великих правителей, начиная от праотца Гельмора — кем они были? Интриганами? Харизматичными вождями? Может быть, но в первую очередь — великими магами. Их положение в семье естественным образом вытекало из того личного могущества, которым они обладали.
— Хэбиар думал иначе?
Тахимейд кивнул:
— Отец считал, что все должно находиться в гармонии. И волшебство, и… все остальное.
— А ты не соглашался?
— Лучше великолепно делать что–то одно, чем кое–как — все сразу… Впрочем, — Тахимейд погрустнел. — Последнее к отцу не относится… не относилось. Он одинаково хорошо делал все, за что брался.
— Как он погиб? Это ведь случилось совсем недавно?
— Да, два года назад. Нападение на замок. Вместе с ним и Лидию убили.
Дэвид на секунду прислушался к себе — не всплывет ли на поверхность сознания что–нибудь полезное из воспоминаний Диора и Лижана? Не всплыло.
— А Лидия — это кто? — спросил он.
Тахимейд улыбнулся:
— Неужели не слышал? Впрочем, ты у нас новенький… Лидия из Субайн, любовница отца вот уже… ммм… лет двести уже как минимум.
