— Не все! Мы принадлежим к боевой элите, но в среднем благодаря биоинженерии наши дети сильнее и умнее нынешних чад.
— Я так и представлял это в коммунистическом будущем.
Светлана замялась.
— Ну, у нас не совсем коммунизм, история развивалась по спирали, переживая спады и подъемы.
— Что вы хотите сказать были и в будущем отходы от коммунизма.
— Да, к сожалению, были и не один.
— Расскажете мне об этом позже. Сталин дал понять, что эта тема для него неприятна. — А пока я хочу собственными глазами увидеть, как фашисты осуществляют вторжение.
— А какое направление вы хотите выбрать?
— Там где было особенно жарко.
— Значит Белостокцкое.
— Там где размещена наша ударная танковая группировка? Пожалуй, лучше там.
Дети и Сталин сложили вместе руки, и Светлана произнесла.
— Тоже время, но пятьдесят километров восточнее Белостока.
Вновь полыхнуло и закружилось.
— Потому что атеизм стали подавлять гораздо жестче. — Андрей продолжил дискуссию.
— Нет, потому что отрицающие существование Бога исчерпали аргументы. Артем достал замаскированный под дорогие швейцарские часы комп-браслет.
— Вот это миниатюрный компьютер.
— Что такое компьютер?
— Это искусственный интеллект, разумная машина.
— Понятно и в будущем рукотворному разуму стали придавать форму часов.
— Не только часов, но это один из возможных вариантов.
Кулибина заинтересовала новинка.
— А искусственный разум сильный?
— Конечно, а ты хочешь проверить.
— Разуметься. Можно я задам ему вопрос.
— Задавай. Артем включил голограмму, над ним вспыхнуло изображение.
— Сколько будет семнадцать на двадцать шесть.
— Четыреста сорок два — моментально ответил плазмо-комп.
— Вот это да. А посложнее можно.
— Конечно, а то ты его позоришь.
— 123456789 умножить на 123456789. Не успел произнести Андрей, как компьютер выдал.
— 15241578750190521 — Это элементарно.
— Хочешь еще что ни будь спросить.
— Пока нет, когда займусь чистой наукой, тогда еще кое-чем поинтересуюсь. В частности знает ли он химические формулы.
— Конечно, в том числе и те, что неведомы современной науке.
— И вы поделитесь своими знаниями?
— Мы будем делать все, что способствует благу России.
— Или ее эксплуататорским классам.
— Это не одно и тоже, власти меняются, а Россия остается. Вот когда Минин и Пожарский воевали против интервентов, Россия была боярской страной с уже укоренившимся крепостным правом. Но, тем не менее, весь народ поднялся защищать Родину. Или во время наполеоновского нашествия, крестьянин был рабом, но сажал на вилы французов, хотя те на словах сулили ему волю. Как говорит Библия Богу богово — кесарю кесарево.
Андрей попросил не много снизиться, чтобы удобнее было рассмотреть столицу.
— Вот именно учение что всякая, даже кровавая и жестокая власть от Бога и оттолкнула меня от Библии. Я не хочу быть покорной овцой, наслаждаясь сказками о рай. Мой рай это здесь на Земле.
— Вот именно этим, построением счастье на грешной планете мы и будем заниматься. Поверь, ты же умный человек, чтобы всему человечеству было хорошо, надо в первую очередь понять и поднять собственную страну.
Андрей прищурился, стараясь получше рассмотреть город, в свете солнца и на высоте, со своими мостами, дворцами и каналами он выглядел завораживающе. Вот если бы не этот таинственный избавитель из будущего, то он уже бы этого никогда не увидел. Тем не менее, с умным собеседником интересно спорить.
— Почему вы все время говорите возвысить Россию, словно другие страны и народы, второсортное быдло.
— Потому что блага всего человечества, чтобы покончить с войнами, голодом, эпидемией, а перспективе с болезнями, старостью, смертью, необходимо единое всемирное правительство. Нужно чтобы все народы жили в одной стране, в единой империи. Иначе особенно в не столь далеком будущем, когда будет создано ядерное оружие, человечество рискует само себя уничтожить. И это не абстракция, ты этого не видел, но твои потомки пережили мировые войны, особенно страшной, кровавой был ядерная третья мировая война, уничтожившая более четырех с половиной миллиардов людей, а еще три миллиарда, умерло в результате атомной зимы. Сейчас мы имеем уникальный шанс предотвратить этот кошмар. Ключ ко спасению человечества в руках великой России.
— Но почему именно в России, а не например в Британской империи.
— Да потому что мы русские единственная, уникальная и неповторимая нация способная сплотить нации вокруг себя. Во-первых, и это доказано современной наукой русские и славяне самый талантливый народ на свете.
— И это притом, что у нас больше половины населения не грамотно. — Перебил Андрей.
— Этот недостаток мы устраним. Кроме того, природный ум может заменить образование, но никогда образование не заменит природного ума. Во-вторых, у нас феноменальная широта души, самая развитая на всей планете фантазия и помимо прочего у нас невероятно милосердие и открытость. По совокупности всех качеств если есть нация способная консолидировать человечество и стать всем людям на Земле старшим братом то — это великорусская нация.
— А как же пьянство.
— В ближайшие десятилетия с этим будет покончено, кроме того, большинство русских, даже простых работяг не пьют. Сказки об русском пьянстве распространяют иностранцы, которые завидуют нам и хочется поддеть нашу нацию.
— Возможно, я встречал в среде нашего народа много умных, одаренных и интеллигентных людей. Но чтобы Россия стала матерью, а тюрьмой народов, надо чтобы власть стала подлинно всенародной.
— Подавляющее большинство россиян вне зависимости от национальности, поддерживают самодержавный царский строй. Значит самое лучшее правление это — самодержавие, просвещенный абсолютизм. А значит, мы его должны поддерживать и укреплять, а не расшатывать революциями, бунтами, терактами. Тогда и Господь Бог изольет свою благодать на Землю, а поскольку православие имеет самое правильное понимание сути Всевышнего, то эта религия должна быть господствующей.
— Тоже спорно. Андрей встал в позу. — Есть много других религий, например католики.
— Их предание разноречиво. Кроме того, многие догматы, например о непогрешимости папы и о чистилище противоречат Библии.
— В православном предании тоже полно алогизмов и несоответствий с библией. Если хочешь, могу привести примеры.
— А откуда ты это можешь знать, ты же физик-механик, а не богослов.
