получили этих компенсаций до сих пор, хотя уже почти пятнадцать лет прошло.
Потому что есть мы, и есть они. Аристократия и народ. Свои и чужие.
Своим — все. Остальным — закон, но проблема в том, что и закон этот работает только тогда, когда этого хотят свои.
Были тогда, конечно, какие-то волнения и протесты, но на этот случай в империи существовали силовики СИБ, которые прекрасно умели обходиться с любыми протестами и волнениями даже без помощи высших.
А те всегда были готовы помочь.
Громов-старший в молодости сам подавлял два восстания на границе с ДВР и в Киевской губернии, и трудно было посчитать, за сколько смертей он ответственен.
— Вы предлагаете его убить, — сказал Михайлов. — Это понятно, это ваш привычный образ действий, именно за этим вы и пришли.
— У нас есть два дня, — сказал Влад. — От силы — три. Потом он закуклится и обрастет броней, которую нашими силами будет уже не пробить. путилинские настроят охранные системы и уйдут, и вместо них придут личные гвардейцы, и их будет много. Гораздо больше, чем сейчас. И попытка ликвидации превратится в полноценную боевую операцию, которую даже вы не потянете.
— Это понятно, — сказал Михайлов. Он поставил локти на стол, переплел пальцы и смотрел на Влада поверх этого сооружения. — Ваша логика понятна, и вы мыслите верно, но дело в том, что вы мыслите тактически. А я делаю ставку на стратегию.
— И в чем же ваша стратегия? — спросил Влад.
— Смерть одного князя, безусловно, ослабит империю, — сказал Михайлов. — Но не сильно. Это новоявленный князь, который стоит во главе только что созданного дома, и самое ценное, что у него сейчас есть — это голос в княжеском совете. И если мы ошибаемся в своем предположении, и это настоящий Громов, то его голос может усилить партию войны, и тогда, конечно же, нам лучше от него избавиться.
— Но, — сказал Влад.
— Но, — сказал Михайлов, выпрямив указательный палец и тыча им куда-то в потолок. — С другой стороны, возможно, это не Громов. И тогда мы имеем дело с заговором внутри империи, заговором, который может привести к клановой войне, которая ослабит империю куда больше, чем смерть одного князя. Но риск велик, и, прежде чем что-то сделать или не сделать, мы должны знать наверняка.
— И как же вы можете узнать наверняка? — спросил Влад, хотя уже понимал, к чему Михайлов клонит.
— На данный момент я вижу только один способ, — сказал тот. — Пойти и спросить.
— И, как я понимаю, идти и спрашивать вы предлагаете мне?
— Я ограничен в людских ресурсах, — сказал Михайлов.
— А кроме того, я не ваш, и меня не жалко.
— Вы пришли ко мне ради сотрудничества, но, откровенно говоря, я не заинтересован в сотрудничестве в разовой акции, — сказал Михайлов. — Я представляю интересы небольшого — сравнительно, конечно — государства, окруженного врагами. Империя и Китай представляют для республики одинаковую угрозу, но в последние годы империя действует куда более активно, и если у меня есть возможность ввергнуть ее столицу в пучину межклановых войн, я не могу этой возможностью пренебречь.
— И как вы это себе представляете? — спросил Влад. — Сам процесс задавания вопроса?
— У нас есть два или три дня, пока он не обрастет броней, которую нашими силами будет уже не пробить, — сказал Михайлов. — У меня плохо с людскими ресурсами, но хорошо с ресурсами материальными. Я предоставлю вам лучшее оружие и броню, какие только можно найти в империи. Оборудование. План здания. Пока еще незакрытые уязвимости в охранной системе. Расположение постов. Все, что нужно для такой работы.
— А запасную жизнь вы мне тоже предоставите?
— Вы хотите работать с нами, — сказал Михайлов. — Вот вам вступительный экзамен.
— А если я возьму ваше оружие и броню, и все-таки убью его, так и не задав вопроса?
— Я рад, что вы сами подняли эту тему, — сказал Михайлов. — Конечно же. я понимаю, что-то может пойти не так, и вам придется его убить. Это нормально. Но если вы убьете его, даже не попытавшись, то наше с вами сотрудничество на этом закончится, и никакой поддержки с нашей стороны вы больше не получите. Никогда.
— Что ж, — сказал Влад. — Это справедливо.
— И каков же будет ваш ответ? Или вам нужно еще время, чтобы принять решения.
— Нет, не нужно, — сказал Влад. — Несите оборудование. Пойду спрошу.
Первым в холле, что совершенно неудивительно, появился один из путилинцев, и уж не было вовсе ничего странного в том, что это был старший по смене. В конце концов, прошло уже около пяти минут, и они явно успели убедиться, что жизни охраняемой персоны ничего не угрожает.
Осталось только понять, что же произошло в охраняемом ими особняке, но тут Ломтев не собирался им ничего объяснять.
— С вами все в порядке, ваша светлость? — спросил путилинец. Его рука, на всякий, видимо, случай, висела где-то в районе набедренной кобуры. Впрочем, оттуда и до переговорного устройства было недалеко.
— Полагаю, что да, — сказал Ломтев. — Насколько это вообще возможно для человека моего возраста.
Оценив обстановку, путилинец остановил свой взгляд на останках Крестовского. Выглядели они, надо сказать, довольно неприятно, но охранник даже не вздрогнул.
Разве что, внутренне.
— Могу я спросить, что здесь произошло?
— Лучше вам в это не лезть, — сказал Ломтев.
— Мне вызвать полицию, ваша светлость? Или СИБ?
— Не стоит, — сказал Ломтев. — Я думаю, вскорости сюда и так кто-нибудь приедет. И, кто бы это ни был, я не хочу, чтобы вы им препятствовали. Просто известите меня и откройте ворота.
— Вы уверены в этом, ваша светлость?
— Да, — сказал Ломтев. — Я понимаю, что вы отвечаете за мою безопасность, но это не тот случай.
— Вам не нужна какая-нибудь помощь, ваша светлость?
— Нет, — сказал Ломтев. — Можете продолжать заниматься своими делами.
— А это… — он снова бросил взгляд на кровавое месиво.
— Пусть пока останется так, — сказал Ломтев. Для наглядности. — А потом я что-нибудь решу.
— Хорошо, — похоже, что старший по смене проникся к князю еще большим уважением. Уходя, он разве что каблуками не щелкнул.
Власть давит, подумал Ломтев.
Иногда даже вот так, буквально.
Он понимал, что вступил на тонкий лед, и вполне может быть, что договариваться с ним приедет какая-нибудь айнзацгруппа, которая постарается окончательно решить Ломтевский вопрос.
И, скорее всего, у нее даже получится.
Но другого выхода он не видел. У Крестовского не было полномочий, чтобы вернуть ему дочь, а играть в испорченный телефон Ломтев уже не хотел.
Он был слишком
