class="p1">— А Слуга — это боевой товарищ, — заявил я. — Стройбат, хозчасть, пищеблок и цех по ремонту одежды в одном лице. Но это не точно.
— Сладенький, — дохнула мне в шею Ликардия теплотой своего дыхания. — Я тебя прошу. Можно хотя бы гарпий убью, а?
— А ты мне что?
— Ну… — даже оглядываться не пришлось, чтобы понять какое у нее сейчас мечтательное выражение лица. — Ты когда-нибудь душил свою желанную партнершу во время…
— Захлопнись, — опередил я ее предложение, продолжая верить в то, что солнышко делает день лучше.
— Глеб, серьезно, у меня уже скоро будет боязнь женщин, — взмолилась Вестница Смерти. — Давай кого-нибудь из них убьем? Я всю вину возьму на себя. Олегус не даст солгать — я в прошлой жизни еще той кровавой сучкой была. Ух, сколько деревень в крови утопила…
— И радуйся, что господин запретил тебе отрывать ноги, — буркнул медведь. — Кровавая графиня!
— Медвежонок, а тебе обидно, что прозвища нет? — промурлыкала Ликардия. — Ну, хочешь я тебе кое-что отрежу и придумаю?
— Какие же вы тут все доброжелательные друг к другу, — раздраженно прошипела Марина.
— Да мы прям одна большая семья, — радостно произнесла Лаурель. — И даже четыре дочурки есть… Кстати, а кто мамочка, кто папочка?
— Поддерживаю предложение поубивать половину, — сонным голосом произнесла Эллибероут. — Даже две-трети.
— Отклоняется, — весело сказал я. — Мое имущество — не трогать.
Зря что ли я вчера на гарпий поставил рабские заклинания?
— Господин Практик — под руку, совсем не обращая внимания на жесткость драконьего доспеха, пролезла рыжая шевелюра. — А можно я сегодня буду вашей вещью? Пожа-а-а-алуйста. Моя попочка просит продолжения порочки…
— Рыжая! — позвала ее Ликардия. — Я вообще-то первой мазохисткой в отряде заделалась.
— Тетенька, — захлопала глазами Корделия, просунув голову так, чтобы она оказалась у меня на колене. — Вы старенькая. Вас нельзя связывать. Ручки-ножки затекут, совсем песочек посыплется. Дорогу молодым попочкам!
Отвесив рыжей извращенке щелбана, легонько стегнул лошадей, попав при этом локтем Корделии по уху.
— Да! — вырвался у нее из глубин души восторженный возглас. — Ломайте меня полностью, господин! А потом я излечусь, и ломайте меня снова! А хотите сорок раз меня девственности лишить за пять минут?
— Сладенький, — шепнула в ухо Ликардия. — Давай я ее быстро прирежу, а? Нет, это не ревность, но малолетка явно не даст тебе того, что могу я, твой верный меч и очень шаловливые пальчики…
Вздохнув, открыл глаза, схватил одной рукой за волосы Корделию и запихнул обратно под тент, что сопровождалось громким падением и восклицанием в стиле: «Ох! Он бросил меня! Он бросил меня! Теперь навеки я его!» и шумом связывания невменько и одаривания ее кляпом.
— А девчушки-то явно опытные в этом деле, — хмыкнула Ликардия, прижавшись всем телом. — Разрешишь мне поиграться с ними в веревочки?
— Лика, — посмотрел я на Вестницу Смерти. — Они — дети.
— Какой ты скучный, — лицо мазохистки тут же утратило все наигранное веселье. — Они на тебя такие взгляды бросают, что впору по очереди в палатку таскать и спину срывать. Молодые, ненасытные…
— Дети.
— Да что ты заладил-то! — возмутилась Вестница. — Мы тут из трусиков выпрыгиваем, чтобы тебя растормошить из этой твоей улыбчивой флегматичности, а он сидит, правит фургон и улыбается как идиот. Практик, ты идиот?
— Да хрен его знает, — я приобнял Вестницу. — Может я просто хочу пожить немного в таком дурдоме, пока меня не прикончит какая-нибудь встречная дрянь, вроде Магуса или муженька нашей дракоши…
«Глеб, фривольностей я не люблю».
— Нашей чопорной драконессы, — поправился я.
— Она опять в твоей голове? — уточнила Ликардия.
— Ты там тоже лазишь как у себя дома, — зевнул я. — Не пересекаетесь случаем, кофе не пьете в моей черепушке?
— Я глубоко не лезу, — Вестница положила мне голову на плечо. — Там… много странного.
— Например?
— Жизнь твоя, — покусав губы, заявила Ликардия. — Я… Я смотрю на то, что проходит через меня… Попойки, балы, разврат… А ведь это очень похоже на меня в прошлом.
— Нравится?
Вестница молчала.
— Не очень.
— Вот и я дошел до ручки и едва выполз из такой трясины, — настроение куда-то улетучилось. — А сейчас вот, еду по заданию одного мудака, чтобы обмануть этого мудака, чтобы стать сильнее…
Шлепок.
— Напомни мне, рабская печать же тебе не для красоты нанесена? — уточнил я, потирая свой затылок.
— Хватит расклеиваться, — совершенно серьезно посмотрела на меня Ликардия. — Глеб, могут пройти столетия, прежде чем ты его найдешь. Или отпадет сама возможность с Аггелом встречаться. Живи сегодняшним днем.
— А я и живу, — натянуто улыбаюсь. — Видишь, таксистом в мире меча и магии работаю? Маршрутка моя полна пассажиров, а за проезд никто не передает… И выбросить кого-то из вас на остановке не хочу. Даже как-то… хорошо с вами, хоть половина из вас ненормальные.
Вестница Смерти секунду смотрела на меня с отсутствием понимания, после чего неожиданно тепло улыбнулась и приблизилась ко мне.
Ее губы коснулись моих, но бездушная девушка тут же сместила их в сторону и поцеловала меня в щеку.
— Все мы от чего-то бежим, — она вернула мне такую же вымученную улыбку и обняла. — Главное — не раскисай. Просто…Будь. Иначе и мы сломаемся. Нельзя давать надежду, а потом хиреть на глазах. Просто нельзя. Лучше, — она наигранно повеселела, — лучше сорвись, выпусти пар, что угодно. Только не сдавайся. Если буду нужна — я всегда рядом. Для чего угодно.
— Тебе реально необходимо все это дерьмо, чтобы почувствовать себя снова человеком? — скривился я.
Хотя… о какой человечности может спрашивать тот, кто поработил четырех девушек-убийц с внутренним миром любознательного ребенка?
Ликардия провела мне по щеке своей ладонью, после чего снова поцеловала.
Вот только на этот раз в губы.
И это не было чем-то жадным, плотоядным, как можно было бы ожидать при ее поведении.
Скорее что-то более невинное.
Почти дружеское.
— Не забивай голову чепухой, — посоветовала она, озорно блеснув глазами. — Лучше почаще практикуйся с мечом, сладенький. Я скучаю по новым душам, Глебушка.
Ну да, как же я мог забыть.
— Кому тут хлебушка? — высунулась из под полога тента рыжая шевелюра с протянутым куском краюхи.
— Ну вас нахрен, — махнул рукой я, понимая, что блаженное утро потонуло в глубинах бабского коллективного психоза. — Привал, пмсницы! Эллибероут, как насчет того, чтобы помахать мечами?
* * *
Двуручник со свистом рассекает воздух над моей макушкой, а я едва успеваю пригнуться.
— Совсем из ума выжила? — округлил глаза я. — Ты мне чуть голову не снесла!
Драконесса одной рукой закрутила тяжеленное оружие вокруг запястья, словно это какой-то перочиный ножичек.
Зачем ей вообще меч-то нужен?
— Думаешь легко скрываться меж людей, когда ты женщина и каждый потный
