отварчика, и через часочек она проснётся, — засуетилась старуха, доставая с полок различные банки, склянки, засушенную траву, побросала всё в котёл, залила водой, перемешала, и засунула его в печь, что-то бормоча при этом чуть слышно. Потом закрыла заслонку, и повернулась ко мне, — Минут через двадцать зелье будет готово.
— Скажите, а зачем всё же печь, если есть плита? — не удержался я от вопроса, кивнув на вполне современную плиту в углу.
— На плите можно только еду готовить, для зелий она не подойдёт, — отрицательно мотнула головой ведьма, — Пламя там не живое, газовое, а для каждого зелья нужен свой огонь… Одному на берёзовых полешках, другому — на сосновых, третьему — на дубовых, а иногда и кое-какую травку приходится в огонь бросать. Да что ж я тебя у дверей всё держу! — всплеснула она тут руками, — Ты проходи, присаживайся. Сейчас я чайку организую, пироги достану… — не слушая моих возражений, засуетилась она, подскочив к плите, и начав хозяйничать.
— А девушку свою ты пока на кровать вон перенеси! — крикнула она мне от плиты, махнув полотенцем в ту сторону. где действительно обнаружилась кровать с целой горой из подушек.
Я не стал спорить, подхватил Аню на руки, и перенёс ей на кровать, борясь с каким-то детским желанием поцеловать её, глядя на приоткрытые губы. Уж слишком она сейчас была похожа на спящую красавицу из сказок…
— Сынок, но разве так можно? Сбежал с собственного дня рождения, не попрощался с гостями, — укоризненно качала головой мама, строго глядя на меня, пока я разувался. Рядом с ней слегка покачиваясь стоял отец, и тоже весьма неодобрительно смотрел на меня, но мать перебивать не рисковал. Да и судя по всему, ему сейчас явно не до разговоров было. Хоть у кого-то получилось хорошо отметить моё день рождения. Явно они с отцом Лизы не плохо так коньяка употребили. Надо будет потом, когда он протрезвеет, узнать, до чего они там с ним договорились?
— Так я же предупредил Лизу, что мне нужно срочно на работу бежать. Разве она не передала вам? — сунув ноги в тапки, уточнил я.
— Передавала, — кивнула головой мать, — И даже заступалась за тебя, когда я тут пару ласковых про тебя высказала. И ждала потом до последнего, когда ты появиться соизволишь. Вот буквально час назад уехала. Но также не делается! Ты бы мог хотя бы заглянуть и попрощаться с гостями!
— Вот-вот… Попрощ-щ-щаться… — выдавил из себя отец, сурово хмуря брови.
— Так. А вот ты, дорогой, с воспитанием пока не лезь, — сурово глянула на отца мать, которая терпеть не могла, когда тот напивался. Справедливости ради, происходило это не часто, и разборок после этого они не устраивали. Отец тихо-мирно шёл спать, и уже на следующий день мама могла что-нибудь высказать по этому поводу, но наедине, не при детях, — Иди-ка ты лучше спать. Завтра с ним поговоришь.
— Угум, — мотнул головой батя, и без лишних споров удалился, слегка покачиваясь.
— Поверь, мам, если бы я мог — я бы непременно так и сделал. Но дело было срочное, и счёт уже шёл на минуты. А зайди я к вам, сама знаешь, прощание затянулось бы. Кто-то обниматься полез бы, кто-то руку пожать, кто-то ещё раз поздравлять стал бы. Это дело минут на пятнадцать точно затянулось бы, а у меня их просто не было, — с деланным сожалением развёл я руками.
— Ну-ну, и что это за срочность, интересно, такая была? — продолжала хмуриться она.
— Извини, не могу рассказать, не имею права. Но дело и правда было очень важное, и медлить мне было нельзя, — обтекаем ответил я, невольно вспоминая, как еле отбился от того, как та старушка, которая оказалась Агафьей Петровной, главой ковена, пыталась мне всучить целый мешок с пирогами с собой, от чего мне еле-еле удалось отказаться, так как я вот вообще не смог бы объяснить родителям, как это я уехал вроде как по важным делам, а вернулся с целым мешком еды. Тогда она нисколько не обидевшись всучила его Ане, которая только-только пришла в себя, с изумлением наблюдая, как та передо мной чуть ли не выплясывает и любезничает, как будто к ней любимый внук заявился. Вот Аня отказаться не сумела, и с этим мешком мы с Баюном и выгрузили её у дома.
На прощание Агафья пообещала, что не будет больше причинять вред девушке, и более того, пошлёт весть, что та находится под её покровительством, что почти гарантировало её безопасность со стороны всех ведьм Москвы. Удачно съездил, в общем.
Аня, правда, практически всю обратную дорогу промолчала, что показывало, что она всё ещё обижена на меня, но когда мы её выгрузили, она всё же сказала мне спасибо и поздравила с днём рождения, пообещав, что подарок с неё, и это давало надежду на то, что она всё же простила меня.
Я вдруг осознал, что мне почему-то не всё равно на то, обижена там или нет она, и это было как-то странно… Нет, я совершенно точно не влюбился в неё, но тем не менее мне почему-то не хотелось, чтобы девушка обижалась на меня.
— Ладно, иди уже в свою комнату, — вздохнула мама, поняв, что большего она от меня не добьётся, — И позвони Лизе! Она просила, чтобы ты сразу, как вернёшься позвонил ей, — уже мне в спину добавила она.
* * *
— Что-то ты долго… — муркнул Баюн, развалившись на подоконнике.
— Женщины… — вздохнул я в ответ, — Вечно они пытаются воспитывать нас, мужиков. А уж мамы, наверное, и когда нам по сорок будет, и тогда будут пытаться наставлять нас на путь истинный.
— Это точно, — со вздохом согласился со мной кот, задумчиво глядя в окно, явно вспомнив что-то своё.
— А ты в курсе, что за тобой следят? — неожиданно озадачил он меня вопросом.
— Нет, — недоумённо ответил я, и подошёл ближе к окну, — Кто следит и с чего ты это взял?
— Вон та машина, — кивнул он на чёрный внедорожник, стоявший рядом с домом напротив нашего, — Ехал за нами с момента как мы въехали в Москву. А как мы приехали, он встал там и
