— Я помогу, — сказала Женя. — Чем могу. Если хотите, конечно.
— Спасибо. Хотим, наверное. Знать бы только, чего нам надо вообще. Уж точно не огневого контакта.
— Ты в Москву, как, не собираешься?
— С самого начала только в Москву и стремлюсь. Там же мои воспоминания. Документы хотя бы откопать, фотографии. Ты не поверишь, я все еще с собственным именем до конца не смирился. Не по душе — и хоть ты тресни!
— Хочешь, я буду тебя звать Капитан? — предложила Женя.
— Да я недолго был капитаном, — усмехнулся Гош.
— Ничего себе «недолго»!
— Совсем недолго. Первое, что вспомнил — как я на «Брэйне» остаюсь за столом один и прошу разрешения попробовать кнопку. Зачем капитану пробовать кнопку?
— А ты на «Брэйне» и капитанил-то всего один сезон. Ты уже потом всерьез рулить начал, на фестивалях и в московском чемпионате.
— Слушай, давай забудем, — попросил Гош. — Конечно, игры — яркая страница моей биографии, ничего не скажешь. Только не хотелось бы, чтобы она заслоняла все остальные. А если мне каждый день будут напоминать, что я Знаток… Мало хорошего из этого получится.
— Да как прикажешь, — легко согласилась Женя. — Я, собственно, хотела тебе сказать… Ты не обижайся, ладно? Нечего тебе в Москве делать.
— Как это — нечего?!
— Убьют тебя, — объяснила Женя просто и доходчиво.
— В прошлом году не убили, в этом точно не убьют.
— Вот в этом-то как раз и убьют. Там, похоже, свой Андрей Николаевич завелся. Московские уроды теперь организованная сила. Я ранней весной пыталась домой заглянуть, еле ноги унесла.
— Патрули?
— К сожалению. Так-то в город пройти можно запросто, особенно если пешком. Но не дай Бог заметят. Сразу охоту устроят, не убежишь. Хорошо я конная была. И то — видишь у Малыша шрамы на правой задней?
— Не-а. Далеко.
— Две по касательной, а одна глубоко засела. Не будь он такой сильный…
— Да уж, тот еще мастодонт. Откуда?
— С самого начала. Я же проснулась на конюшне. В смысле — на «конюшне», на конно-спортивном комплексе. Знаешь?
— Не то слово! — оживился Гош. — Да ты что! Я же местный! Тамошний! С Херсонской.
— Ух ты! Земляк! А откуда именно?
— Номеров не помню, но визуально найду. Знаешь, такой четырнадцатиэтажный дом на перекрестке?
— Ну… Приблизительно.
— Голову дам на отсечение, что детство мое там прошло.
— Хорошо бы. А я с Керченской. Два шага.
— Ну, вернемся, будем в гости ходить!
— Нет, — вздохнула Женя. — Не вернемся мы. Ты хоть представляешь себе, что они там все едят?
— Там консервов лет на десять хватит, — не согласился Гош. — Сколько москвичей сейчас? Несколько тысяч. Понятия не имею, как они держат такой огромный город.
— А они и не держат его, Гоша. Они по нему катаются. И стреляют во все, что шевелится. И если вместо кошек и собак попадается человек, это же праздник для них, как ты не понимаешь?!
— Насыпь Кольцевой дороги не такая уж страшная. Наверняка есть куча мест, куда на танке заехать — раз плюнуть, — кровожадно сообщил Гош. — И передавить всех этих стрелков к такой-то матери.
— А у них свои танки на черный день припасены.
— Сама видела?
— Да. Они как раз стрелять учились, развалили пятиэтажку буквально у меня на глазах. И вот что странно, Гоша. Уроды-то они — уроды, а вот танки у них действительно на черный день. Стоят в ключевых точках. Уроды так себя ведут?
Гош сокрушенно покачал головой.
— И не заедешь ты в город без разрешения, — вспомнила Женя. — По центру Кольцевой идет здоровенный отбойник. А на всех развязках — баррикады.
— Забыл, — признался Гош. — Совсем забыл про этот отбойник. В прошлой жизни его не было, а в этой я толком ничего разглядеть не успел. А что за баррикады?
— Хорошо сделано. Строительные конструкции. И узкие проходы, в которых обязательно стоит что-нибудь тяжелое. БТР или все тот же танк.
— Где ты видела нормального тупого, чтобы умел водить танк? — задал Гош вопрос, который тут же показался ему риторическим. — Или управлять подъемным краном? Совсем с ума посходили…
— Да скорее уж наоборот!
Гош выразительно скрипнул зубами.
— Разведка нужна, — в который раз сказал он. — Хорошая разведка. Ничего не понимаю.
— Ты в этом не одинок, — улыбнулась Женя.
— Как ты выжило, чудо? — поинтересовался Гош.
— А я почти сразу из города ушла. Как только оклемалась немного, села на Малыша, остальных разогнала, чтобы в стойлах не померли, и по Москве поехала. Сначала все было вроде ничего, а потом как разобралась, кто по городу шастает… Хорошо, я мертвых не боялась, сняла пистолет с одного мента. Будто чуяла беду. А то бы… Ладно, хватит. Как вспомню, так вздрогну.
Гош машинально обнял Женю за хрупкие плечи. Она доверчиво к нему прижалась в ответ.
— Вот тебя не боюсь, — сказала она тихонько. — Вообще здесь никого не боюсь. Разве что здорового вашего опасаюсь — уж больно у него вид заторможенный. И этого еще психопата белобрысого.
— Ты ему правильно врезала, — поспешил заверить Гош. — Я бы на твоем месте то же самое сделал. Хотя нет, я в свое время за такие фокусы между глаз стрелял.
— Ми-лый! — усмехнулась Женя. Слово это вырвалось у нее очень естественно. — Да я в первый же день — четверых. Всех, сколько их на меня полезло, столько и… Они и не ждали. Уроды. Да и я не ждала.
— Ф-фух… Хватит, — попросил Гош. — Даже представить больно.
— Они ведь поначалу такие лапушки, — Женя никак не могла остановиться. То ли раньше об этом никому не рассказывала, то ли хотела именно с Гошем поделиться. — Ну, ты помнишь, наверное. Добрые, ласковые, открытые. На, выпей, на, закуси. Как дела? Пошли с нами… А в глаза надо смотреть. Прямо в глаза. Внимательно. И тогда все понятно становится. Я еще как-то пыталась отбиться, все не могла себя заставить выстрелить. Ты же сам, наверное, прошел через нечто подобное, должен понимать. Все мы прошли.
— Все прошли, — отозвался Гош, кивая. — Все.
— Ускакала, как леди Годива, в одной кожанке, — пожаловалась Женя. — Вот в этой самой. Вот здесь пистолет и был, — она хлопнула себя по левой стороне груди. — Во внутреннем кармане. Сумела руку вырвать. Хорошо, патрон в стволе оказался. У меня с тех пор всегда патрон в стволе. И ты знаешь… Я много позже только поняла одну вещь. Это же так просто — взять и нажать на спуск. Это же не ножом резать, верно? Но до чего трудно в первый раз!
Гош неопределенно шевельнул бровью. Ему в первый раз было не трудно. Конечно, сначала он пытался отогнать свою невольную жертву, запугать ее. Но оказалось, что это без толку. Ему не оставили выбора. А злобы на весь свет у него хватало, чтобы не миндальничать с тем, кто пытается тебя забить ломом. И кто еще пару часов назад сам от чистого сердца подарил тебе собственный автомат.
