— По реке вас не догнали бы — Рин хоть и жадина, каких мало, но лучше него Ташу никто не знает. Если у них еще есть такое зелье, то дальше идти рекой опасно — опять в засаду попадем.
— Да забудь ты про реку, — епископ покачал головой. — Рин мертв, его помощники тоже. Ты один лодку не поведешь. Радуйся, что выжил — не лежи под бортом, попал бы под стрелы тоже. Спасло тебя пьянство.
— Не пьяница я, — покачав головой, Люк впервые проявил тень сильных эмоций, уничижительно прошипев: — Все из-за меня. Рину глаза мои нужны были сейчас, а я валялся, головой страдал. Не будь этого, заметил бы засаду, может быть. Я глазастый, за это и ценил он меня. Не виноват, что напился вчера. Свадьба ведь, а мне пришлось невесту забирать. А при этом не пить, а упиваться приходится — насильно ведь заливают. Не люблю я такого, а все равно пришлось. Откуда мне было знать, что пойдем к границе?!
— Не ругает тебя никто, — добив последнюю лошадь, сказал Конфидус. — Дан — что делать будем? Рекой опасно — вдруг такие группы у них еще есть. Повезло, что в этой лишь четверо было, но кто знает, сколько в других окажется. Парни были неслабые — похожи на профессиональных лучников. Из солдат, наверное. Били очень быстро и метко, и нас пытались через борт достать — некоторые стрелы на другой стороне досок проклюнулись наконечниками. Немногие смогут бить так сильно и с такой быстротой — трое мужиков и пикнуть не успели. Я осмотрел их раны: не куда зря, а по самым болезненным и смертным местам угораздило. Гибель верная и скорая. А вот вблизи уже не то совсем — я эту парочку легко успокоил, хотя сам давненько с воинскими забавами разлучен. Лучники это, возможно даже королевские — издали опасны, а если добежать до таких сумеешь, то пару дюжин легко на меч намотаешь, если не оплошаешь. Второй раз может не повезти — против таких умельцев и кольчуги не защитят. Не стоит рисковать — они ведь явно знали, куда мы идем. Можно попробовать по лесам пробраться — хоть и медленнее выйдет, но перехватить там трудно. Разве что по следу догонят, но это не так опасно, как в засаду угодить.
— Согласен. Люк — у Рина остались деньги. Он должен был вернуть нам двадцать золотых, когда струг ему отдадим на границе, но теперь… Возвращайся назад, и приведи помощь — лодку надо вернуть. Деньги… С золотом сам решай что делать — нам чужое не нужно. Я бы отдал семье Рина, а себе оставил только несколько золотых, но у тебя своя голова. Мы поможем похоронить мужиков и уедем по суше — нам нельзя задерживаться.
— А куда вы вообще едете?
— А почему спрашиваешь? — подозрительно уточнил епископ.
— Да может с вами подамся куда-нибудь.
— Это еще зачем? — удивился Конфидус.
— Да не хочу я домой возвращаться. Родителей моих мор забрал, а хозяйство теперь у старшего брата. Нет у меня там своего ничего.
— Думаешь, с нами великие богатства наживешь? — уточнил я.
— Думаю я, что с вами веселее будет. И еще интересно мне, каково это при страже настоящем быть. И хочется мне холостым хоть немного побегать, а не жениться на Тере — красавице Парновской. Если вернусь, то оженят — на свадьбе, где упоили, Парн руки нам переплел, прилюдно. После такого в две седмицы полагается женить… не отвертеться.
— И чем тебе не нравится эта Тера? Сам говоришь, что красавица.
— Ага. Красавица конечно. Всем она мила. Из тех, кто под подолом дупло медоносное прячет, и злых пчел в том дупле не водится. Кто сладенькое захотел, тот знает, где его искать. Сладенькое многие любят, и Тера мало кому из них отказывает. Парну это надоело, и надумал ее выдать за кого угодно, лишь бы не позорила. Вот и решил, что кого первого на ней поймает, тот и мужем будет.
— И ты, значит, попался? — понимающе уточнил я.
— Попался… Хозяйства или другого наследства за мной нет — никто за меня заступаться не станет всерьез. А если Парну откажу, то он по праву может плохо поступить с тем, кто дочку испортил. А то, что она родилась испорченной, не поможет — попался-то я, а не кто-то. Как теперь откажешь? Соберет мужиков, и сделает со мной такое, что я уже точно никого никогда не испорчу. Община смолчит — право у него такое есть. Думал в конце пути на границе остаться — в солдаты записаться, лишь бы не под венец идти с такой доброй красавицей. Так что не хочу я назад — с вами лучше будет.
— А лодка? Бросить ее? Не жалко?
— Если вы на границу, то из крепости весть подадим. Напишу, где ее оставили, и деньги можно передать вдове Рина через армейскую почту — не нужно мне чужое. Ну так как? Возьмете?
Я не колебался: парень, похоже, надежный, к тому же в лесу отлично ориентируется.
— Люк — я не против. Но ты должен кое-что знать: мы сейчас не на границу направляемся, а в Межгорье. Там, у крепости, что на Шнире стоит, нас люди дожидаются. По приказу короля мы должны очистить Межгорье от остатков погани и восстановить замок или даже несколько замков. И закрепиться там, чтобы Тьма не забрала эту землю. Трудная задача, и опасная, а сил у нас немного.
— Ну раз сил у вас немного, то я вам точно не помешаю. Лес знаю хорошо, а в Межгорье его много вроде бы. И дорогу могу показать до Шниры короткую — хоть сам туда не ходил, но как идти, понимаю. Стреляю, сами видели как, а могу и лучше, если лук под свою руку вырежу из дерева правильного. Понадобится, так и с седла могу стрелы пускать, только не так далеко, да и мазать чаще буду. Так быстро, как эти варнаки, бить не смогу, но зато пометче — у них на три попавших стрелы одна мимо шла, а у меня на таком расстоянии промахов нет. С мечом не пробовал, но топором умею, и ножом в кабацких драках доводилось ребра чужие щекотать. До работы не ленив, и рос в деревне — так что все умею, что надо в деревне уметь, разве что за плугом не ходил никогда, но к этому молодых у нас не принято допускать. А надо — встану! Что там сложного такого?! По мне, так сеять гораздо труднее — непросто равномерно зерно рассыпать по пашне.
— Ладно! — я поднял руку, прерывая поток рекламы личностных достоинств. — Ты зачислен в отряд. А не боишься, что Парн и там тебя достанет?
— Да проще в аду достать, чем в Межгорье. Подыщет другого дурака для своей дочки сладкой — к ней за медом от самой околицы очередь тянется. Найдет… Ох и голова гудит — это ж надо было так напиться, что до сих пор болею…
Зеленый, прекратив барражировать над деревьями, опустился на плечо, сходу въехал в ситуацию, и заискивающе обратился к новобранцу:
— Уважаемый! У вас случайно не осталось хоть немного того, отчего вы испытываете столь великие страдания?!
— И вправду говорит! Как человек! — Люк, сбросив ледяную маску, изумился почти по-детски. — Прости, птица стража — нет у меня ничего. На свадьбе ребята напоили, а сам я до браги не охоч.
