Фромм поднялся и прорычал:
— Да заткнитесь вы обе. У нас тут возле дома ужин бродит, точно рыба, которая вот-вот клюнет, так что не торопите события. Челси, ты умеешь найти подход к молодежи. Почему бы тебе не пойти и не использовать все свое очарование?
— Не знаю, Фромм.
Я сидела неподвижно. Я была самой младшей из них и вела себя соответствующим образом.
— Есть у меня предчувствие. Что-то тут не так. Не то что-то. — Я смотрела в окно, нахмурившись: — Что-то беспокоит этого Басса.
— Да не слушайте вы ее! — прорычала Лайла. — Просто она хочет, чтобы он ей целиком достался.
Я молчала. Теперь должен был говорить тот, кто старше. И Квинелл заговорила:
— Лайла, Лайла, Лайла. Завистница ты наша. Да ведь ты старая карга, а признавать этого не хочешь.
Фромм сел на стул и сказал с раздражением:
— Мы еще ни разу не видели, чтобы Челси сама выходила на большую добычу, и меня не радует мысль о том, что это может произойти сейчас. Правда, в случае со сбежавшей женой и домашним учителем она оказалась права. От обоих были одни неприятности, и если бы не ее предупреждение, нас могли бы разоблачить. И уничтожить. Так что прекратите эти разговоры и выслушайте ее.
— А мне наплевать на то, что говорит Челси, я голодна и хочу жаркое из Басса.
Лайла выскочила из гостиной и побежала в свою комнату. Слышно было, как ее когти стучат по деревянному полу, пока за ней не захлопнулась дверь.
— Я выслушаю тебя, Челси, дорогая. Я самая старшая и не хочу, чтобы у нас были неприятности.
И Квинелл неумело собрала свои седые волосы в пучок на голове.
— Продолжай, — кивнул мне Фромм.
— Да, я знаю, все мы голодны. Следующего гостя не будет, может, еще неделю, так что если я стою на своем, то для этого у меня должны быть веские причины. — Я закрыла глаза, надеясь, что хоть какая-то мысль придет мне в голову. — По-моему, он знает, кто мы такие. Мне кажется, этот мальчик наделен большой интуицией. Насквозь все видит. И еще… может, он заслан сюда, чтобы разузнать о нас все. Подставное лицо…
— Да он из семьи домашнего учителя! — вскрикнула Квинелл. — Она права! А мы-то думали — когда же найдется второй сапог, чтобы составить пару первому!
Фромм нахмурился. Он взглянул сначала на Квинелл, потом на меня:
— Она права?
Вот, мне и карты в руки.
— Именно такое чувство у меня и возникло. Прошло всего десять месяцев. Школа могла за это время нанять частного детектива, вот его-то и прислали… — Я крепко сжала свои руки. — Помню, когда эта женщина — жена — появилась здесь, какая она была взволнованная, прямо вне себя. Я знала, что где-то недалеко кто-то есть, кто ищет ее. «Сбежала», называется. Этот учитель не такой простак. Кто бы мог подумать, что его школа пришлет инспектора, чтобы тот проверил, каковы успехи в отношениях «ученик-учитель». Тогда у меня не было особых оснований для подозрений. Теперь же мои сомнения еще более безосновательны, поэтому мне понятно, почему все воспринимают то, что я говорю, с таким скептицизмом. Однако дурное предчувствие от этого не меньше.
— Тогда решено. Дадим ему отбой.
Фромм прикусил губу.
— Нет! — возразила я.
Вздрогнув, Квинелл и Фромм уставились на меня.
— Если он тот самый, кто заслан для того, чтобы проверить, кто мы такие, тогда нам следует позволить ему остаться здесь, пусть все вынюхает и убедится, что мы — именно те, за кого себя выдаем. Уиггенсы, живущие в конце Брэдфорд-каунти-роуд. А если всплывет разговор об учителе, скажем, что говорили тогда: его здесь никогда не было. Удовлетворившись увиденным, мистер Басс наверняка скажет себе, что сделал свою работу, и уйдет. Отошли мы его сейчас, он может истолковать это так, будто мы его боимся.
Фромм, всегда такой предусмотрительный и мудрый, убрал когти и поднял голову.
— Нам нужно быть очень осторожными, Челси. Не забывай о том, что время от времени мы перевоплощаемся. Цикличность и периодичность перевоплощений мы не должны нарушать, и об этом ты тоже не забывай. И о том, что мы голодны. Со временем, разумеется, все выплывет наружу.
Квинелл согласно кивнула:
— На карту поставлены наши жизни. Обленились мы тут. Захотим — будем находиться в том или другом образе несколько дней. А захотим — и несколько недель. Если придется.
Тут я нахмурилась, подумав о Лайле.
— Это не про Лайлу. Уж я-то ее знаю. Клянусь, сейчас возьмет и изменит образ, отправится в город и найдет там желанную добычу. Да она и несколько дней не пробудет в этом обличье, если только ее не кормить.
Только бы она ничего не предпринимала, думала я. Она ведь как-то лишила нас возможности поиграть с добычей, не вовремя привлекла к нам внимание загадочным убийством совсем недалеко от нашего дома.
— А что если выяснится, что он всего-навсего плотник, и никто другой? — спросил Фромм.
Я ухмыльнулась:
— Тогда устроим пир.
Квинелл поднялась со стула и засеменила в коридор.
— Пойду извещу мисс Лохматую Морду о нашем решении.
Фромм всем своим видом выражал сомнение и молчаливое согласие одновременно.
— Что ж, давай. — И повернулся ко мне: — Твой выход, Челси, так что иди и очаровывай его.
Я подошла к Фромму и обняла его. Я чувствовала, что и он испытывает по отношению ко мне чувства нежности и доверия, и мне не хотелось подвести его.
Басс был за домом. Нагнувшись, он засунул голову в дыру, через которую мы когда-то залезали в логово. Раньше здесь была железная решетка, защищавшая вход. Подходя к нему, я принялась мурлыкать что-то себе под нос, чтобы не напугать его своим появлением. Он вытащил голову из дыры и внимательно посмотрел на меня.
— А, привет, мистер Басс. Не обращайте на меня внимания. Смотрите не упадите в старый колодец и не споткнитесь об эти дурацкие корни индийского фикуса.
Я изобразила на лице свою лучшую улыбку.
— Все будет хорошо.
И его голова снова исчезла в дыре.
— Увидели что-нибудь интересное?
Он что-то пробормотал. Я подошла к нему поближе и встала рядом:
— Не слышу вас. Хотите лимонаду или еще чего-нибудь? Тут сегодня жарко.
Басс снова высунулся из дыры и, улыбаясь, посмотрел на меня.
— Воды, пожалуйста. Безо льда. — Он прикрыл глаза рукой от солнца.
Я кивнула и повернулась, чтобы побыстрее уйти прочь, прежде чем он увидит, как у меня краснеют лицо и шея.
Когда я вернулась, Басс сидел на перевернутом тазу, который валялся на дорожке, ведущей в долину. Лучший вид отсюда был на закате, но ему, казалось, и сейчас тут нравилось. Он осушил стакан и поставил его на землю.
— Спасибо.
С минуту он пожирал меня глазами, потом отвернулся.
