лишь прочесть
До конца Некрономикон!
Некрономикон!
Вот и пиздец государственным гомикам!
Я начинаю читать…
Некрономикон!
Михаил Елизаров
Реальный мир встретил меня жуткой болью в руках — опустив на них взгляд, я увидел ручейки расплавленного металла, стекающего с моих ладоней. Почерневшие от грязи и пепла, местами прожжённые до самых костей, они выглядели просто ужасно. Несколько долгих секунд я тупо смотрел на них, не в силах понять: что же произошло? Я не сразу осознал, откуда взялся расплавленный металл, а когда догадался — по моей спине побежали мурашки: неужели все кончено? Инструмент, который позволил мне вырваться из пут болезни и взять жизнь в свои руки уничтожен, и теперь… Теперь… а чего я собственно испугался? Я ведь к этому и шел, я итак собирался избавиться от него. Может быть не навсегда — спрятал бы его где-нибудь в укромном месте, чтобы, в случае крайней необходимости, иметь возможность вернуть его. Но теперь пути назад нет, и мне остается надеяться только на собственную волю…
В следующее мгновение гигантская туша мертвого демона начала опадать в зловонную жижу, утягивая меня за собой. В воздух взметнулись мириады мутных брызг, по всему каналу разошлись волны, будто кто-то бросил в воду огромный булыжник. В глотку твари с обилием пузырей хлынула вода и меня потянуло на дно: многочисленные конечности твари всё еще оплетали мое туловище. Несмотря на страшную боль в руках, я принялся освобождать своё тело от оков чужой плоти. Пытаясь выбраться из оплетающих меня веревок-щупалец, я бился будто птица в силках, отрывая от себя куски мертвой плоти. До трупного окоченения было еще далеко и щупальца с неохотой, но поддавались — если бы не якорь, быстро погружающийся в пучины мертвой воды, я бы уже давно освободился!. Приходилось бороться изо всех сил: я смог скинуть кольца со своей груди и торса, но ноги всё еще оставались в демоническом плену. Мне не хватило буквально пары десятков секунд — туша демона скрылась под водой, и я, едва успев наполнить легкие воздухом, погрузился следом за ней.
Зрение пропало полностью — приходилось действовать наощупь. Понимая, что не смогу долго продержаться — я решился на отчаянный шаг. Достав из-за пояса мизерикорд, я начал по памяти вырезать на своем оголенном животе глиф, вызывающий судороги. Невольно по моему лицу проскользнула усмешка: если в итоге я умру от заражения крови — это будет чертовски глупо! Даже в подводной тьме я смог увидеть изумрудный свет от начавшего работу глифа, — нижнюю часть моего тела скрутила боль, а ноги задергались как у веревочной марионетки. Это помогло — от движения и вибрации, кольца оплетающих меня щупалец начали медленно расходиться в стороны. Почувствовав свободное пространство, я извернулся всем телом и, наконец, смог освободиться. Я находился под водой уже более минуты и легкие буквально разрывались от недостатка кислорода. Мазнув кинжалом по глифу и прервав его работу, я пулей устремился к поверхности. Всплыв над водой, я, с жадностью алкоголика, принялся глотать спертый подземный воздух. Отдышавшись, я огляделся.
"Берег" оказался неожиданно близко — площадка с трупом жандарма приветливо блестела кровавыми лужами в свете фосфоресцирующего мха. Борясь со слабостью во всём теле, я медленно поплыл к ней. Подтянувшись на руках, я забрался на бортик канала и обессиленно развалился на мокром от чужой крови камне. Удивительно, но кроме рук и порезанного живота ничего не болело — во всём теле ощущалась странная легкость, будто я только что принял освежающий душ. Вспомнив, из какой ванны выбрался — я истерически рассмеялся. Не пожелал бы и заклятым врагам так освежиться! Смех никак не унимался, я трясся как эпилептик и не мог остановиться. Сырые подземные своды отражали звуки моего голоса, превращая его в подобие хриплого собачьего лая и, эхом разнося далеко по канализации. Говорят, смех — это здоровая реакция на стресс. Смех помогает справиться с болью и унынием. Смех — это лекарство от всех болезней. Не знаю, насколько эти утверждения правдивы, но неожиданный приступ действительно помог мне прийти в себя. В голове яркой вспышкой мелькнуло понимание, что нужно убираться отсюда. Идти обратным путем слишком рисково: на подмогу к моим мертвым преследователям наверняка явятся другие жандармы. Да чего уж там — наверняка они оставили караулить наверху хотя бы одного человека. Не совсем же они дураки? Выходит — все, что мне остаётся — это двигаться вперед по этим тоннелям, в надежде найти открытый люк, ведущий на поверхность. Или дойти места, где стоки изливаются в реку. Выбор не велик.
* * *
Фонарь канул где-то в глубинах канализационной реки, и мне приходилось довольствоваться тусклым светом растущего на стенах мха. Долгое время я двигался, держась одной рукой за стену, пока не добрался до развилки: тоннель разделялся на две части. На кирпичных стенах нашлись бронзовые, позеленевшие от времени, таблички с обозначениями, но из-за сырости и вездесущего мха, надписи были едва различимы. С трудом очистив указатели при помощи кинжала, я смог прочитать на одном из них — "Восток", на другом значилось — "Запад". Толку от этой информации было немного и я, по древней мужской традиции, решил двигаться налево, то есть — на запад. По прошествии получаса ходьбы, я заметил, что воздух стал более сухим, да и уровень жидкости в канале значительно снизился — похоже, я выбрался в малонаселенный сектор или какую-то складскую территорию.
Решив немного передохнуть, я выбрал местечко посуше и опустился на каменный пол, прижавшись спиной к холодной стене. Закрыв глаза, я шагнул на Грань. Переход дался неожиданно легко и естественно, будто обычный физиологический процесс. В мире преддверия до сих пор стояла суета: мелкие частицы энергии хаотично носились по всему пространству, сталкиваясь между собой, точно бильярдные шары и разлетаясь во все стороны. Обычно напоминавшие капли крови, сейчас он имели ясно различимый желтый оттенок — видимо сохранилась остаточная энергия уничтоженного демона. Пелена перехода с прошлого раза значительно помутнела, однако в одном месте я различил маленькую, не больше 20 см, чуть обугленную проплешину. Будто сюда выстрелили из ружья, Прислонившись к ней ладонью, я нащупал края рваной дыры, уходящей в глубь слоев реальности. Я просунул руку внутрь — она вошла на длину локтя и уткнулась в плотную, будто кирпичная стена, материю. Дальше хода не было, однако пальцы нащупали еще кое что — холодный, будто-то бы меховой шар, размером с яблоко. Я вытащил его наружу — он еле заметно мерцал тусклым серым цветом, будто сигнальный маяк, потерпевшего бедствие судна. Следуя интуиции, я сжал его
