чтобы проводить в нём свои безумные эксперименты? Ты понимаешь, что там могут проживать миллионы…
— Уильям, ты сам понимаешь, что тебе за это будет, — с нажимом в голосе пытался уговорить своего старого знакомого профессор. — Только у тебя у одного есть в, так сказать, частных владениях комплекс, точнее, несколько комплексов, вмещающих в себя в сумме более ста миллионов человек.
— Откуда ты вообще о нём узнал? — усмехнулся Роулес, слегка скривившись. Он очень долго прятал столь огромный комплекс от посторонних глаз, только правительство знало о нём. — Конечно, я понимаю, что ты — чёртов гений и всё такое, но не ясновидящий же.
— Птичка нашептала и сказала точную циферку, которую ты можешь у себя разместить, а тут как раз примерно столько и надо людей незаметно где-то содержать… — слегка задумчиво сказал профессор, до конца придумывая план перевозки людей.
— Птичка ему напела, ага, поверил я тебе, — помотал головой с некоторым разочарованием в голосе Роулес, в будущем для меня назвавшийся Главным. — Ладно, мне не тяжело, плюс и сам комплекс надо проверить, тюрьма в будущем, как-никак. А это идеальная возможность. Заодно будет возможность обкатать недавно установленный туда реактор, проверить все системы безопасности, устроить полигон для проверки вооружения… чую, что ты примерно с этими же целями.
— Великолепно! — в своей любимой манере хлопнул в ладоши Шримфол, протягивая сразу после этого свою потную до такой степени руку, что с неё аж капала влага. — Тогда поможешь?
— Э, не-е! — слегка отстранился Уильям, прижавшись посильнее к спинке своего кожаного кресла. — Сначала мне надо узнать, что мне за это будет от правительства, а также, что ты будешь делать в моём комплексе, что ИМЕННО будешь делать. Что какие-то эксперименты, можешь мне не говорить, я это и так прекрасно понял. Голова хоть у меня старая и тупая, но всё ещё несколько соображает. Шестерёнки ржавые, но ещё прокручивают.
— Да опыты как опыты. Только если я в прошлый раз экспериментировал с новыми игрушками правительства, включив туда очень мотивирующую систему бороться до конца, самоуничтожения так называемую, то в этот раз хочу попробовать в принципе создать новый вид вооружения, основанный на организме человека и ксеноците, который несколько дней назад попал к нам и активно распространяется по нашей планете.
— Человек и новый вид вооружения? Или всё же новое поколение бойцов? — удивился высказываньям профессора Уильям, положив одну руку поперёк стола, настукивая всеми пятью пальцами по деревянной поверхности.
— Ну он уже будет явно не человек, а убожество какое-то, — усмехнулся учёный, закатив немного глаза. — Хотя, может, и сохранит свой облик, я не знаю, как поведёт себя ксеноцит в моём случае… ну точнее, в случае того человека, которому… не повезёт. Или повезёт? Тут смотря, с какой стороны посмотреть… нужна практика, нужны опыты. И нужно место для опытов. И много-много попыток, — задумчиво и немного отстранённо сказал профессор, положив свою голову на подставленную руку, максимально зарывшись в свои собственные мысли.
— И для этих опытов тебе нужно около ста миллионов человек? — ещё сильнее удивился Роулес, становясь сильно мрачнее тучи. — Как-то это… жутко, не находишь?
— Всё во благо планеты нашей, друг мой, во благо планеты и только её! — сделав для себя пару заметок в базе данных своего чипа из своих собственных мыслей, несколько радостно воскликнул Шримфол. — Да и они всё равно приговорены все к смерти, слишком много они видели по задумке правительства, слишком многое некоторые… испытали. Они станут повстанцами, это гарантированно. Кстати, насколько знаю, Надзиратель зарегистрировал именно эти сигналы от жителей всех прибрежных городов. Хорошо, что их сразу отрубили от общей сети, когда началось нападение на берег. Вот только одно видео успело проскочить… но его быстро удалили.
— И всё равно, около ста миллионов просто так пустить в расход? Это даже как-то для меня слишком… — поёжился в своем кресле Роулес, пытаясь представить себе, сколько именно человек должно погибнуть или уже погибло из-за прихоти правительства, из-за их мечты создать общество без нужд и страхов, где все будут рады тому, что у них есть все доступные блага. Где мир основан на лжи и предательстве, где за неверные мысли можно исчезнуть навсегда вместе с теми, кто эти мысли формирует.
— Ну не сто миллионов, ты тут несколько преувеличиваешь!
— Ну а сколько?
— Около двадцати пяти… может, чуть больше, может чуть меньше, — пожал он плечами. — Точно сказать не могу. Скорее, меньше. Насколько слышал, правительственные войска там немного… разбушевались.
— Мда-а, — впав в крайнюю степень удивления, с силой выдавил из себя Уильям. — Тебе там ещё что-то нужно было… если я не ошибаюсь.
— Да, — кивнул профессор и мысленно отправил бывшему военному пакет файлов, который для меня был зашифрован, но пояснение последовало следом после действия. — Вот тут фигурирует более трёх тысяч фамилий учёных, которые мне точно понадобятся. Нужно для каждого из них создать такие условия, чтобы они сами бежали работать со мной. Понятно?
— Охо-хо! — улыбнулся во все свои уже давно искусственные зубы Уильям, слегка наклонившись вперёд и с огоньком в глазах сказав профессору. — За это я с тебя даже платы не возьму! Ты же сам знаешь, манипулировать людьми — моя слабость и мое хобби! Особенно… такими!
— Поэтому я к тебе и обратился именно с этой просьбой, — усмехнулся Шримфол. — Именно поэтому ты и будешь старшим на объекте, следить за всеми, делать со всеми, кто будет отброшен от испытаний… всё, что угодно.
— На это, — маниакально улыбнулся бывший военный, — я готов пойти.
— Дорогие жители нашего великолепного мира! — началось новое воспоминание, на всех правительственных, да и обычных, судя по всему, экранах всего мира начал толкать свою речь официальный диктор правительства Георг Мраиловерти. — Недавно у многих из вас пропала связь с вашими родственниками на береговой линии! Не стоит переживать!
Гомон среди людей на площади перед постаментом, на котором стоял диктор, начал множиться, многие понимали, что что-то не так, но всё равно продолжали слушать. У многих пропали родственники и друзья, жившие в городах и сёлах той местности, все они переживали, хотели хоть какую-то информацию узнать про них. Они нервничали, выражали недовольство, но слушали, а диктор продолжал
